Даже не сомневался: он узнает — кто перед ним, тоже помнит тот вечер… А, судя по растерянному удивлённому взгляду, не ожидал, что именно я окажусь мужем Тины, и она пожалуется мне.
— Су-у-у-ка… — сказал я сквозь зубы. Потом решительно двинулся в его сторону.
— Всё объясню… — Артёмка попятился назад.
— Да пошёл ты! — объяснения не нужны, слова тут не уместны, есть факт — когда ублюдок распускал свои руки, не думал о последствиях (и я точно не знаю, как много он себе позволил).
Я быстро приблизился к нему и схватил за горло мощным хватом. Разница в росте тоже помогла удерживать его на месте — возвышался над ним почти на целую голову.
— Теперь слушай сюда, — сильнее сжал пальцы на его шее и прошипел в перекошенное лицо. Он не сопротивлялся, не пытался защититься или оттолкнуть меня. — Тина — моя жена! Моя! И нехрен свои причиндалы пристраивать к ней, если нужны и планируешь ими пользоваться в дальнейшем, а то кастрировать недолго… Ещё раз замаячишь на горизонте, посмеешь подойти, заговорить или прикоснуться к МОЕЙ жене — за себя не ручаюсь. Пока лишь предупреждаю, если и сейчас до тебя не дойдёт — перейду от угроз к делу. Ясно выражаюсь?
Тарасов кивнул, издавая хрипящие звуки, а лицо успело посинеть…
Я вовремя отпустил его.
Совсем не ожидал, что разговор будет таким… Думал, без драки не обойтись, ведь мечтал разукрасить ему рожу. Но, увидев согласие в глазах, злость сразу поутихла…
— Извини… я всё понял… — говорит он, упав на колени и пытаясь восстановить дыхание. — Не потревожу больше Тину. Я не знал, чья она жена…
— Даже имени её не произноси… — угрожающе произнёс. — И какая разница, чья жена? У тебя своя есть. Вот и радуйся. Наслаждайся жизнью. И не лезь в чужую семью.
Тарасов поднялся на ноги, затем прислонился спиной к стене и внимательно посмотрел, изучая. Что он хочет увидеть во мне? Очевидное? То, что я старше на десять лет и с годами это становится заметнее, а Тина, как была похожа на юную девушку, так и осталась. И такой, как я — почти сорокалетний мужчина, не подходит молодой женщине?
— Чего уставился? — не нравится мне подобный интерес.
— Повезло тебе… Всё бы отдал за маленький кусочек её внимания, ласки… а лучше любви… — он смело взглянул.
— Попридержи язык, — руки машинально сжались в кулаки.
— Хочешь — бей. Всё равно скажу, — Тарасов заметил мой жест.
— Нарываешься? — я приблизился к нему и схватил за грудки.
— Думал, чувства прошли, но стоило увидеть… — он замолчал на полминуты, смотрит нагло, с вызовом.
— Заткнись! — тряхнул его несколько раз, ударяя головой об стену.
— А знаешь, что я чувствую, когда вижу её глаза? — Тарасов нервно усмехнулся.
— Знаю… — отпустил его и направился к выходу. Не хочу слышать откровения относительно моей жены. Как никто понимаю. Сам давно попал под влияние чарующих глаз Тины.
— Она, словно магнит! Излучает притягательный свет! Сопротивляться невозможно — выше всяких сил! — кричит мне вслед. И это вторит моим ощущениям и мыслям.
— Ещё раз напомнишь о себе — уничтожу! — я обернулся назад. — Захлебнёшься собственной кровью!
Потом открыл дверь и вышел. В приёмной, помимо секретарши, наткнулся на испуганную женщину, которую чуть не сбил с ног. Не придал этому значения в тот момент, а зря…
— Ян Брониславович! — в мой кабинет забежала возбуждённая и взволнованная Юлия, за её спиной маячили люди в форме. — К вам полицейские пришли.
«Что происходит?» — крайне удивился их визиту.
— Пусть заходят, — я откинулся на спинку стула.
Один из мужчин, по всей видимости — главный из них, прошёл, двое других остались за дверью.
— Майор Кириллов, — представился он, показывая свои документы.
— Чему обязан? — не утруждаю себя вежливостью.
— Вы задерживаетесь по подозрению в организации нападения на Артёма Тарасова, — сообщил майор официальным тоном.
— Что за бред? Какое, к чёрту, нападение? — не могу отделаться от мысли, что попахивает подставой.
— Пройдёмте со мной. Общаться и разбираться в ситуации будем в другом месте. Можете вызвать своего адвоката.
— Мне нечего скрывать, — в голове перебираю варианты, кто мог натравить на меня полицию.
— Тем лучше для вас. Прошу, — Кириллов указал жестом идти за ним.
«Да что за хрень творится?!».
2.21
— Только мою жену не нужно впутывать в эту историю, — нахмурившись, я взглянул на следователя.
Тина не знает подробностей моего визита к Тарасову, она ничего не спрашивала, а я не стал рассказывать. Главное — ублюдок не беспокоил больше, как обещал, несмотря на всю его пламенную речь, относительно чувств к ней.
«Сука…» — как вспомню эти слова, внутри жгучая ревность просыпается и травит душу мерзким ядом, затмевая рассудок. Так противно становится от мыслей, что не я один ощущаю её манящий убийственный свет. Это моя территория! Только моя!
— Поздно, — говорит майор. — Я уже звонил Тине Александровне, она скоро приедет. И, насколько понимаю, причина конфликта кроется в ней, а значит — разговор неизбежен.
«Пытается мотив установить? Намекает на измену жены, на оскорблённую мужскую честь и, как результат, расправу с соперником?» — я не виноват, не организовывал нападение — это не мой метод, чтобы чужими руками устраивать разборку. Если бы Тарасов напомнил о себе, даже для того, чтобы лично извиниться перед Тиной за непристойное поведение, то тогда, да — не смог бы, молча, проглотить. Ведь предупреждал…
— Не было конфликта. Встретился с ним и всего лишь «мило» побеседовал, — произношу с сарказмом. — Поверьте, он понял всё без мордобоя. Это было неделю назад, больше не видел его.
— И вы так легко смирились с ситуацией? — своими словами следователь провоцирует, давит на мужское самолюбие, пытаясь вывести на эмоции — я это прекрасно осознаю и не собираюсь реагировать.
— Мне хватило итога разговора, — спокойно отвечаю.
— Чем вы занимались вчера? — звучит следующий вопрос.
— Весь день провёл в офисе. Это подтвердит кто угодно из моих сотрудников.
— Хорошо, — Кириллов делает очередную запись в протоколе, потом внимательно смотрит: — Ваша жена могла дать повод Тарасову думать, что их отношения изменятся?
— Разумеется, нет! — я повысил голос, услышав полнейшую чушь.
— Они раньше были любовниками? — уточняет, вызвав своим интересом злость во мне.
— Вы в своём уме?!! Что за вопросы? — я соскочил со стула, опёрся ладонями на стол майора. Всё-таки выдержка подвела меня, когда дело коснулось подобной темы.
— Ян Брониславович, сядьте на место и держите себя в руках, — невозмутимо сказал он. — Я буду спрашивать всё, что сочту нужным. Пострадавший в коме. И в сложившихся обстоятельствах — церемониться
