отправился к ней на квартиру. И уже здесь его ждала первая неожиданность.
Еще на подходе к дому он услышал пронзительные старушечьи вопли, разносившиеся по всей округе. По мере приближения Михаил начал различать слова:
— Товарищи суки, позвоните администрации!
Эта фраза повторялась с периодичностью в каждые три минуты.
Заинтересовавшись столь оригинальным призывом, Ястребов задрал голову и увидел, что на балконе четвертого этажа стоит маленькая, худенькая старушонка, закутанная в огромное мужское пальто. Слегка раскачиваясь из стороны в сторону и с ненавистью глядя вниз, она время от времени испускала вопль, явно наслаждаясь звуками своего невероятно пронзительного голоса.
— Пьяная или сумасшедшая? — подумал вслух Михаил. — Впрочем, возможно и то и другое. Однако на месте ее соседей я бы вызвал бригаду из Кащенко. И как только они это терпят?
Зайдя в подъезд, он поднялся на лифте, нашел нужную квартиру и, к своему немалому изумлению, обнаружил, что именно из-за двери номер двадцать три и доносятся вышеупомянутые вопли.
— Неужели это ее мать?
После некоторых колебаний он с силой надавил кнопку дверного звонка, понял, что тот не работает, и тогда принялся стучать.
Однако странная старушонка и не думала прерывать своего занятия и открывать дверь. В очередной раз услышав призыв к «товарищам сукам», Михаил выругался, прекратил стучать и полез за сигаретами. В этот момент щелкнул замок, и осторожно приоткрылась дверь напротив. Оглянувшись, Ястребов увидел пожилую соседку, с любопытством смотревшую на него.
— Вы напрасно стучите, она вам все равно не откроет.
— Да? А вы ее знаете?
— Еще бы не знать — столько лет живем рядом.
— И давно это с ней? — Михаил красноречиво повертел пальцем у виска.
— Да уж с месяц как началось. И каждый день кричит какую-нибудь новую глупость. Как начинает с утра, так и продолжает до самого вечера. Вчера, например, знаете, что кричала? «Бабули, почему молоко без очереди берете?»
Михаил усмехнулся:
— А вы не пробовали куда-нибудь обращаться?
— Пробовали, да все без толку. Никто не хочет ей заниматься.
— Ага. А как ее фамилия?
— Вы что — из милиции?
— Нет, я журналист, вот мое служебное удостоверение. Понимаете в чем дело, — Михаил подошел поближе, — я одноклассник Полины Василенко, которая когда-то жила в этой квартире…
— Так это же ее мать!
— Серьезно? А, простите, вы сами давно не видели Полину?
— Ну, молодой человек, что вы… Полина здесь уже много лет не живет. Я даже боюсь соврать, когда видела ее последний раз.
— Но, может быть, вы знает, где ее можно найти?
— Нет, не знаю, — сокрушенно покачала головой женщина. — Я надеялась, что она вышла замуж и переехала к мужу. Ведь пока был жив ее отец, они постоянно скандалили с Машкой…
— Машка — это ее мать, которая сейчас так орет?
— Да, правильно. Они так скандалили и даже дрались, что нам милицию приходилось вызывать! Ну, вы же понимаете, как бедной Полиночке было с ними тяжело.
— Могу себе представить. — Михаил искренне пожалел свою бывшую одноклассницу, отчего в нем окрепло желание непременно ее найти. — Кстати, а что с ее отцом?
— Он умер год назад. Машка уже и тогда выпивала, а теперь пьет, пока пенсии хватает.
— Так-так. — Михаил призадумался. — Значит, вы ничем мне помочь не можете? Ну, может, у вас есть хоть какие-то мысли о том, где мне искать Полину?
— Нет, молодой человек, к сожалению, ничего вам подсказать не могу. Обратитесь в милицию.
— Ну хорошо, спасибо — и до свидания.
Да, начало поисков оказалось весьма обескураживающим, решил про себя Ястребов, выходя на улицу под аккомпанемент очередного старушечьего вопля. Впрочем, следующий шаг напрашивался сам собой, и он немедленно поехал на «Новослободскую», где находилось центральное справочное бюро.
Получив квитанцию, Ястребов удивленно покачал головой — Полина Георгиевна Василенко, тысяча девятьсот пятьдесят девятого года рождения, была по-прежнему прописана по адресу, где он только что побывал!
Оставались три наиболее очевидных варианта — либо Полина действительно вышла замуж и живет с мужем, либо снимает где-то квартиру, либо с ней что-то случилось — ведь в Москве ежегодно пропадает без вести множество людей.
Вечером того же дня Михаил позвонил Петру Демичеву и, рассказав о результатах своего расследования, попросил совета, как быть дальше. Демичев выслушал его с неподдельным интересом.
— Я попытаюсь что-либо узнать через центральный архив ГУВД, — пообещал он, — однако… Короче, если найден неопознанный женский труп, то в деле должны иметься особые приметы — ну там родинки, шрамы, татуировки и тому подобные вещи. Ты не помнишь — у Полины было что-либо подобное?
— Нет, разумеется, — усмехнулся Михаил. — Я, к сожалению, никогда ее не раздевал. Впрочем, — спохватился он, — Денис Князев мне как-то рассказывал, что в студенческие годы у нее был роман с Юрием Корницким. Давай-ка я попрошу его списаться с ним и выяснить приметы, а ты пока пошерсти архив. Кстати, отчество Полины, если забыл, — Георгиевна.
Князев нисколько не удивился просьбе Михаила.
— Я сейчас при деньгах, поэтому могу даже позвонить ему в Нью-Йорк, — заявил он, — так будет гораздо быстрее.
— Действуй, — согласился Михаил, — а потом немедленно перезвони мне.
Денис пунктуально выполнил свое обещание и уже на следующий день сообщил Ястребову следующее:
— Увы, старик, мне нечем тебя порадовать. Юрик сказал, что однажды пытался трахнуть ее в стогу сена, но она ему так и не дала. Единственное, что он помнит — так это то, что у нее была удивительно красивая и упругая грудь.
— Замечательная примета, — невесело засмеялся Ястребов, особенно если использовать ее при опознании окоченевшего трупа!
— А почему ты решил, что с ней случилось что-то ужасное? — насторожился Князев.
— Надеюсь, что не случилось, но по нашим нынешним временам всегда стоит предполагать
