по-другому истолковать?
- Л-лев М-маркович… - лепечет Махловский.
- Заткнись и слушай, Павел Батькович, - жестко обрывает его Смирнов, - Такой мелкий уродец, как ты, нахрен не сдался нормальной бабе. Поэтому теперь Ника со мной. И если ты не смог оказаться рядом тогда, когда был ей нужен - это твои проблемы. Поэтому не надо компенсировать свою ущербность и бесхребетность матюками и пьяным бредом. Удали этот номер из списка контактов и не смей приближаться к девушке ближе, чем на километр. Усек, малыш?
- Н-но Лев М-маркович…
Интересно, и с каких это пор Махловский начал заикаться? Или это всё нервы? Понимаю. На его месте, слыша такой агрессивный тон, я бы тоже заволновалась.
- Не усек, значит, - с притворной грустью отмечает Лев и уже кровожадной зверюгой добавляет, - Тогда давай, малец, подходи. И тогда я тебе руки оторву, вставлю в задницу и скажу, что так и было. И никакие связи и денежки твоего папочки тебе не помогут. У меня и того, и другого поболее будет. Так тебе понятней будет?
- Д-да, Лев Маркович. Послушайте, Лев, Маркович, а что насчет нашего контракта? - заискивающе спрашивает парень.
- Никакого контракта, Махловский. Я с такими недоразвитыми дебилами дела не имею. Расти и набирайся опыта. И на пути у меня не попадайся.
Лев сбрасывает вызов и зло кидает телефон на тумбочку.
- Вопросы? - строго спрашивает чудовище у меня, пытливо вглядываясь в мое лицо.
Он почти страшный, этот Смирнов. Глаза блестят зло и раздраженно, скулы и кадык дергаются и губы - красивые и сочные, сжимаются крепко-крепко.
Я задираю голову, ведь чудовище высокий - намного выше меня. И больше. Поэтому его мощь давит, как и полыхающая в глазах ярость. Но я знаю, что она направлена не на меня. И мне неожиданно и чертовски приятно, с какой легкостью мужчина закончил диалог с Махловским. В свою пользу, между прочим.
И мою женскую гордость нисколько не ущемляет эта его суровая эгоистичность. Да, моего мнения никто не спросил, хотя я и сама все для себя решила. Смирнов влез в разговор, пусть его никто и не просил, и в грубой, сугубо мужской форме расставил все точки над Ё.
Ну а я…
Я порывисто льну к голому торсу Льва и, обняв за шею, приподнимаюсь на цыпочки. Одна рука мужчины крепко прижимается к себе, а вторая - обхватывает подбородок и задирает вверх, чтобы сподручней было вгрызться в мой рот в жадном и глубоком поцелуе.
- У матросов нет вопросов, - запоздало отвечаю я, когда тот первым обрывает его, снова пытливо взглянув в мои глаза, - Однако отмечу, что ты был довольно… груб.
- Это я еще в выражениях сдерживался, малышка, - усмехается Смирнов. - Ты даже не представляешь, каким злыднем я могу быть. Но тебе не о чем переживать. Я яошибок не допускаю.
Это он, типа, так обещает больше не делать больно? Как по-рыцарски, итить его.
- Или ты все-таки недовольна, что я отшил твоего мальчика-зайчика? - пытливо спрашивает Лев.
- Я это сделала раньше тебя. Но Павел, видимо, не понял.
- Он вообще туго соображает, да?
- Никогда не замечала за ним подобное тугодумие.
- А что тогда тебя держало рядом?
- Ты серьезно хочешь поговорить об этом? - я вопросительно изгибаю бровь.
- Хочу узнать, прав ли я в своих домыслах. Однако… Есть отличный способ меня отвлечь.
- Серьезно?! Опять?! - в притворном возмущении восклицаю я, когда мужчина, обхватив мою ладонь, прикладывает к своему паху. А там - весьма и весьма ощутимый бугор.
- Ты точно не сидишь ни на каких таблетках? - интересуюсь я, поглаживая натянувшуюся ткань брюк.
В отличие от рубашки, их он надел.
- Какая-то нездоровая фигня, - бормочу я задумчиво, хотя сама уже расстегиваю пуговицы и тяну собачку молнии вниз. А после - и край боксеров.
Горячая, еще не совсем твердая плоть дружелюбно тычется в мои пальцы и уже сочится полупрозрачной смазкой. Я неторопливо оглаживаю гладкую кожицу головки, размазывая ее, и невольно улыбаюсь.
Приятно, когда у мужчины с такой легкостью встает на тебя.
И потому делаю ну совсем уж необычное и не совсем привычное для себя - я опускаюсь на колени, лаская второй рукой грудь и рельефный живот мужчины. Смотрящий на это Лев предвкушающе улыбается и зарывается пальцами в мои волосы. Но не грубо. Как всегда - аккуратно и мягко. И даже не подталкивает. А дает мне волю и карт-бланш на все, что я не задумала.
53. Вероника
- Ну что, теперь-то ты можешь уделить мне капельку своего внимания? - спрашивает смотрящая на меня с экрана телефона Катька, - Как твоя ножка?
Я сажусь на стульчик за туалетным столиком и прислоняю смартфон к зеркалу. Беру мицелярку и сбрызгиваю ватный спонж.
- Ла-апушка… - тянет подруга, - А чего это у тебя физиомордия такая… довольная? Ты там, чего, симулируешь что ли?! И никакого больничного у тебя нет?!
- Лапушка, - парирую я, - Я и правда на больничном. А сейчас я просто привожу себя в порядок и собираюсь спать.
- Нет-нет, милая. Я знаю это выражение лица. Оно из списка “довольная жизнью и сексом женщина”. У тебя глаза прям сверкают!
- Да откуда тебе видно, сверкают у меня глаза или нет? - усмехаюсь я, - Как будто в телефоне можно что-то разглядеть…
- Я - могу. И разглядела, - хитро улыбается Катя. - Рассказывай, мать. Я вся во внимании.
Говорят, что нельзя рассказывать о своей личной жизни, особенно когда еще все зыбко и неясно. Даже родным и близким друзьям нельзя.
Но невероятное воодушевление и радостное томление окутывает меня, и сердце сжимается сладко-сладко, что сдержаться действительно трудно…
- Помнишь, я рассказывала тебе про мужика из Юрьево?
- Бородатого и страшного? Помню. Дальше.
- Его зовут Лев. Лев Смирнов. Он уже некоторое время как в Москве, а сегодня чуть не сбил меня на своей машине около моей работы.
- Ой, мамочки! Так ты не соврала! Ты правда растянула лодыжку! Ну, кулема! На дорогу, что ли, смотреть не учили?!
- Я торопилась. И опаздывала. И да, на дорогу не посмотрела. Так вот, я упала, а Лев меня в травмпункт отвез, а оттуда - домой. А по дороге… Блин, Катька, стыдно признаваться, но в машине он довел
