чем? Уверяю Вас, милый читатель, секрет мне неведом — ответа не ждите!.. Женика опять раскрывает роман и с ним, погружаясь в небесный туман, постылой земной суете вопреки, вступает в бескрайние волны реки, наполненной солнцем лилового цвета. И кто-то спускается к ней из ракеты, мерцая, как будто ночная зарница. То Юноша-луч! Его контур искрится… Но вот — поцелуй, и в пронзительном свете бессвязные фразы дробятся и тают… Они растворяются и пропадают. Лишь только в кустарнике царствует ветер… Чей разум способен хотя б на мгновенье представить, как формулу иль уравненье, контакт с антимиром, со звездным лучом, в котором живой человек воплощен?! Он запросто смог бы одним лишь дыханьем любовь превратить в настоящий огонь такого масштаба и силы такой, что вряд ли уложится в нашем сознанье!
Звонит телефон на столе у коллеги. Отложена книга с примятой страницей. На улице слышится грохот телеги… И кто-то пытается в трубке пробиться, крича сквозь помехи начальственным тоном:
— Женика! Да что там у вас с телефоном?! Свяжи с примарем! Что?.. С каким отравленьем?!
— Да он со вчерашнего дня в управленье!
— Когда возвратится?.. Не слышу я!.. Что ты?..
— Товарищ Вереску не дал мне отчета!
Она улыбается книге безмолвно. Грустит по-земному… Ей кажется, словно миры неземные лежат на бумаге и Юноша-луч — от нее в полушаге. И снова уйдут они вместе куда-то, в причудливый лес, обрамленный закатом… Но все же она понимает прекрасно, что тщетны надежды, поскольку из разных, из чуждых материй их плоть создана. Увы, он бессмертен… Что хочет она? Все это — гипотеза, предположенье, которое выдвинул дедушка Женни, весьма уважаемый физик-философ, вложивший разгадку всех этих вопросов в одну из своих гениальных идей: страх смерти роднит и сближает людей… И Женни отчаянно губы кусает, а в сердце как будто бы ангел рыдает… И спутались кудри его от рыданья… О, как глубоки в мире наши страданья! Повсюду квитанции, скрепки, талоны — обычный пейзаж на картине стола, — повестки, расписки, счета, телефоны и вечные дрязги большого села. В 15.00 на столе уже чисто. Все убрано. В сумку уложен транзистор. Минут через десять задернуты шторы и заперты двери унылой конторы.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Привет!
— Привет. Ну как дела?
— А ты сегодня так мила!..
С этих самых слов обычно начинается их встреча, когда Женни электричкой возвращается под вечер. Эта сцена с поцелуем, как в кино, полна лиризма. Он высок, она красива, а любовь… Любовь капризна…
— Ты не очень-то любезна, — говорит с упреком Джелу.
Покупая булку с джемом, Женни смотрит в сизый сумрак фантастической планеты, Джелу слушая при этом. Ясно, что его мамаша просто-напросто со сдвигом: лишь услышит о Женике — и уже звереет мигом! Он терзать ее не может:
— …Мама, знаешь ли, одна. И потом, тебе ж известно, она здорово больна! — Если б Женни захотела в городе найти работу, меньше было бы заботы. — …Ведь неплохо примоститься, скажем, в чистенькой больнице (это всем нам пригодится) или где-нибудь… конкретно не могу сейчас сказать, но тогда, возможно, мать постепенно согласится. Ну а я, как говорится, сколько надо — буду ждать.
— Я не смею утруждать ожиданьем вашу милость! — Женни вырывает руку, выходя из этой роли. — Я давно уж убедилась в том, что ты труслив как кролик.
— Слушай, Женни, что за тон? Хватит! Уши вянут даже!.. Может, лучше в бар зайдем, кофейку себе закажем? Ну, пойдем? Вот и чудесно!..
В винном баре было тесно. Он, подыскивая место, посмотрел по сторонам…
— Эй, братва, давайте к нам! — вдруг окликнул кто-то рядом. — Тут компания что надо!..
Но, блуждая странным взглядом меж коктейлей и крюшонов, Женни снова отрешенно предалась заветным грезам: борт ракеты в небе звездном, где растаяла Земля, индикаторов цепочка и светящаяся точка на визире корабля… Слышен хохот. В баре душном вся компашка духарится. Женни смотрит равнодушно сквозь хохочущие лица. За столом, напротив Женни, долговязый и худой, парень травит анекдоты с вот такой вот бородой. И опять они смеются — аж позвякивают блюдца. Но официантки профиль обрывает этот смех.
— Что закажете?
— Да кофе! Десять чашечек. На всех.
…То, что был он трусоват, с давних пор за ним водилось. Женни только лишний раз в этом факте убедилась. А на первый взгляд казался обходительным и милым, но потом, когда у Женни сокращенье штатов было и она без предрассудков место в сельской примарии подыскала для себя, он сказал ей, с раздраженьем модный галстук теребя: «Это всем известно, Женни! Я нисколько не пугаю. Поговорка есть такая: «С глаз долой — из сердца вон!»… Понимаешь, дело в том… Возвращайся в город срочно!» И она смеялась, зная, что его забудет, точно. А теперь, когда все в прошлом, ей уже смотреть забавно, как ему, должно быть, тошно говорить о самом главном: кашляет, глядит под ноги, ищет новые предлоги… А когда-то ждал, как теля, у дверей ее отеля. Вместе шли на дискотеку в клубе, где-то у вокзала. Мимо озера, бывало, возвращались поздней ночью. Он любил покрасоваться, покуражиться в ударе: «Как я, в норме? Классный парень?!» И тогда его мамаша относилась к ней иначе. А теперь — болезнь свалила: ах, какая неудача! Он студент, и о карьере время думать подошло, ведь не ехать к ней в село!.. И Женика обещала поскорей вернуться в город. Он ее встречал сначала, но забросил это скоро. А потом, когда однажды ей примарь доверил дело: чтоб она, смотавшись в город, для него бы приглядела парочку хороших книжек, она видела, как Джелу шел вдвоем с девицей рыжей — в тех же джинсах, что у Женни, только ростом чуть пониже. Пару месяцев она все это в душе копила, но в конце концов взяла и его разоблачила. Он же словно не заметил, помолчал, потом ответил: «Что ж ты из-за пустяка так шумишь? Тебе ль бояться? У нее кишка тонка, чтобы ей с тобой тягаться!» Женни горько усмехнулась и… влепила оплеуху. Холода прошли, потом за весной созрело лето, и тогда они вдвоем укатили на край света. Он — студент, она — блондинка… Жизнь прекрасна, как картинка! О деньгах не вспоминали. Жили весело и дружно. Загорали, отдыхали… Что еще для счастья нужно? А вернувшись из поездки, Джелу вновь затеял сборы: у него еще осталось время для похода в горы. Так что он уехал снова, «в куртке с модными делами, весь прикинутый и клевый», выражаясь их словами.
