медальон, после чего взяла его в руки и сжала в ладонях.
— Вот и все, — проговорила она чуть слышно. — Такой холодный. Очень холодный.
— Мы не знаем, что случилось. Киллиан поможет выяснить.
— Очень холодный, — повторила Кэцуми. Она прижала медальон к щеке и замерла, прикрыв глаза. — Не уходи, Винсент. Пожалуйста, садись.
Я опустился в одно из кресел рядом с ее столом.
— Когда такое случается, люди иногда плачут, — сказала Кэцуми все тем же спокойным тоном. — Говорят, когда плачешь, становится легче.
— Это правда.
Она положила медальон на стол и подцепила пальцем цепочку.
— Есть пустота, которая должна оставаться пустотой. Так правильно.
— Среди тех, кто следует правилам, так же много несчастных, как и среди тех, кто эти правила нарушает. Мы оба это знаем.
— Правила.
Кэцуми опустила ресницы и прикоснулась пальцами к щеке, смахивая слезу. Я не мог сказать, что она плачет, но ее слезы видел впервые, и знал, что вряд ли мне еще раз представится такая возможность. Молчание становилось тягостным, но подобрать подходящие слова было еще сложнее. Больше всего хотелось подойти к ней и обнять, и я бы поступил именно так, будь на месте Кэцуми другая женщина. Вряд ли она обрадуется объятиям. Особенно сейчас.
— Я рядом, — заговорил я наконец. — Ты знаешь.
— Да. — Кэцуми подняла на меня глаза. — Дана ждет тебя, Винсент. Она скучает.
* * *
При мысли о том, что придется высматривать Дану в помещении клуба, продираясь сквозь толпу полуголых женщин и стараясь не замечать оглушающую музыку, хотелось сбежать через черный ход, но задача решилась просто. Красную шевелюру Евы Сержери я приметил издалека. Она не танцевала, а мирно сидела у стойки и в гордом одиночестве — неужели — пила виски. Я подумал о том, что не отказался бы увидеть на ее месте Аннет, и неожиданно для себя рассмеялся в голос, так меня позабавила эта мысль. Напряжение последних дней превратилось в снежный ком чудовищных размеров, а сегодняшний вечер только усугубил положение.
Вот и вся охота за Незнакомкой. Никакого результата. Ноль. Нет. Меньше, чем ноль. То самое ничто, которым я жил до того момента, как приехал сюда. Кто бы мог подумать? Я изначально знал, что все будет так. Сейчас мне нужно было поохотиться, потом — вернуться домой и как следует выспаться. А потом сказать Киллиану, что я хочу вернуться в Отдел Науки. И пусть все будет так, как раньше. Кто знает, может, я даже обзаведусь очередным подопечным-темным эльфом. Темная наука в разы увлекательнее светлой. Конечно, оттуда нужно будет время от времени выбираться, но…
— Что пялишься, сучонок? — прохладно поинтересовалась Дана, приподняв бровь. — Не видишь? Дама развлекается.
— Вот как. Где же твой корибант? Или сегодня ты решила остановить свой выбор на вампире, одном из прихвостней главы клана? Или еще не определилась и ждешь, кто преподнесет тебе подарок подороже?
Дана, уже было вернувшаяся к созерцанию виски в своем бокале, снова повернулась ко мне. На ее губах появилась улыбка, а в глазах промелькнуло выражение, о котором я сказал бы «вызов». Какое знакомое ощущение: один легкий толчок — и снежный ком, казавшийся таким большим, почти неподъемным, падает с горы и летит вниз.
— А я-то думала, что ты пошел охотиться, Винсент.
— Кажется, я не так давно предлагал тебе поохотиться со мной.
— А ты уверен, что я не составлю конкуренцию Незнакомке, пьяной смертной или вакханке?
— Я уверен в том, что если ты сейчас же не поднимешься и не пойдешь со мной, то я вытащу тебя из этого клуба за волосы. И, поверь мне, я это сделаю.
Дана, напустив на себя смиренный вид, слезла с высокого табурета, взяла меня под руку, и мы направились к выходу.
— А как же Киллиан? — спросила она, когда мы продрались сквозь толпу танцующих и оказались на улице — там было холодно, но спасительно тихо.
Самый идиотский в двух мирах вопрос — и настолько же неуместный.
— Это то, что тебя сейчас волнует, Дана. Киллиан. Да?
— Ну да. — Она рассеянно накрутила на палец прядь волос. — Мы не сказали ему, что ушли. А вдруг он нас потеряет? А вдруг он решит, что с нами что-то случилось?
— А если я скажу, что сейчас мне плевать на Киллиана? И даже если сейчас я и думаю о чем-то, то он в этом списке находится на последнем месте?
Дана сжалась, и я почувствовал, что она дрожит.
— Я скажу, что ты чертовски пугаешь меня, Винсент. Не знаю, что с тобой случилось, но ты явно не в себе.
— Не ты ли говорила, что я превратился в вампира? Помнишь, что я ответил? Возможно, что ты права.
— Прекрати, Винсент. Это не смешно. Ты правда меня пугаешь.
Я погладил ее по щеке и убрал растрепавшиеся волосы за ухо.
— А что если так? Когда-то тебе это нравилось.
— Когда-то ты делал это потому, что я тебя об этом просила, но теперь все иначе! — Я взял ее за руки, и Дана попыталась вырваться, но безуспешно. — Я серьезно, Винсент! Если хочешь поохотиться — поохотимся, я не против, но не надо на меня смотреть так, будто… будто…
— Тебе не холодно? Давай найдем место потеплее.
Мы обогнули здание клуба и вошли в один из небольших павильонов. Сейчас он пустовал, но летом, должно быть, здесь ставили столики или даже организовывали мини-концерты.
— Подумать только. Напугать Вавилонянку Дану не так уж и сложно. Так что? Поговорим про Киллиана? Или обсудим что-нибудь еще?
Она набрала в легкие воздуха для того, чтобы ответить, но я прижал ее к стене, лишив возможности двигаться.
— Винсент, хватит. — Я видел, как ее зрачки расширяются в полумраке. — А если кто-нибудь придет?
— Тебя смущают случайные зрители? Когда ты успела стать такой скромницей? — Дана по-прежнему отбивалась, но уже не так усердно, и эмоциональный запах тоже не обманывал: к страху примешивалось кое-что еще. Не такое сладкое, но не менее знакомое. Предвкушение. — Может, позовем кого-нибудь? Того же Киллиана, например?
— Мерзавец! — прошипела она мне в самое ухо. — Сейчас я покажу тебе такого Киллиана, что ты вспомнишь имя своего создателя!
* * *
Настенные часы в моей спальне мерно тикали, стрелки продолжали свой привычный круг, за окном слышались отдаленные голоса прохожих — самых ранних пташек — а мы с Даной все лежали, обнявшись, и боялись сдвинуться с места. Казалось, стоит пошевелиться — и прекрасный сон закончится, превратится в реальность, в обман, и останется только собирать осколки.
— А где Эмили? — спросила Дана шепотом, уткнувшись
