Книга Девилз-Крик - Тодд Кейслинг

Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131

Все люди в Девилз-Крике заключили грязную сделку, особенно те, кто выжил. То, что случилось с этими детьми, было неправильно. Возможно, они выросли и избавились от клейма. Возможно, то, что с ними произошло, ускользнуло в тень стауфордской истории. Но это не изменило того факта, что со всеми ними обращались плохо. Видит бог, в детстве он так же плохо обращался с ними и полагал, что ему придется за это ответить. «Когда-нибудь», – сказал он себе.

Его мысли снова вернулись к Сьюзан, и он задался вопросом, где она. Разве она не говорила, что скоро вернется? Разве не хотела принести ему ужин?

Он уже не помнил. Память затуманилась. Они поговорили по телефону, он рассказал ей о своих подозрениях в отношении Зика, и что-то случилось. Голос у нее стал холодным, механическим. «Каким-то чужим, – подумал он. – Она изменилась».

Оззи вспомнил широко раскрытые глаза Зика, его покрытое прожилками лицо, растянутое в неестественной улыбке, такой широкой, что щеки будто треснули пополам, а его рот мог проглотить весь мир целиком.

– У нее был его голос, – пробормотал Оззи во тьму. По рукам пробежал холодок. Он нащупал одеяло, накинутое на спинку дивана, и натянул себе на плечи, чтобы согреться, но теплее не стало. Сон не принес утешения, ему снилось ужасающее лицо Зика, улыбающееся в темноте.

5

Джек неловко ерзал на стуле. Перед лицом у него висел микрофон, и он поглядывал на него, пока Стефани усаживалась за свой стол. Через звуконепроницаемое стекло он заметил Райли. Увидев, что Джек смотрит, молодой человек отвернулся, переведя взгляд на телефон, который держал в руках.

– Итак, – произнесла Стефани, поворачиваясь к Джеку лицом. – Мы готовы начинать. Все хорошо?

Джек выдавил улыбку. Даже обретя славу в мире искусства и кино, ему никак не удавалось отделаться от мандража перед интервью. И хотя он говорил себе, что всего лишь разговаривает со Стефани, этот факт лишь еще больше усиливал волнение. Возможно, из-за того, что она знала, откуда он берет свое вдохновение. В детстве они вместе испытали тот ужас, и если кто-то и мог понимать его, то только она.

– Эй, ты в порядке?

– Хм? – Джек моргнул, вырванный из задумчивости. – Да, извини. Я всегда… напрягаюсь, когда занимаюсь подобным.

Стефани улыбнулась.

– Не беспокойся. Мы работаем не вживую. Наш разговор будет записываться, и лишь с твоего благословения мы выдадим его в эфир. Договорились?

– Договорились.

– Хорошо, – сказала Стефани, нажимая кнопку на пульте. Замигала красная лампочка. – Сейчас мы запишемся, а потом я сделаю вступление. А пока давай немного поговорим о твоей истории. Ты родом из Стауфорда. Почему же ты покинул этот наш красивый городок? – Услышав вопрос, Джек сморщил нос, и Стефани усмехнулась. – Будьте честны, мистер Тремли.

Он выпалил первое, что пришло ему на ум.

– Потому что для меня здесь ничего нет. То есть давайте посмотрим правде в глаза. Стауфорд, штат Кентукки, нельзя назвать мировой столицей искусства, понимаете?

Стефани ухмыльнулась.

– Приятно же, когда выскажешься, не так ли?

– Конечно. Этого же не будет в реальном интервью, правда?

– Конечно, не будет. Просто хочу, чтобы ты расслабился. Разговор будет о твоем искусстве.

Пока они говорили, время тянулось незаметно, и Джек забыл о своих опасениях, погрузившись в ритм беседы. Он не думал о перезаписи, пока Стефани не задала последний вопрос.

Она прочистила горло.

– Большинство слушателей нашей прекрасной радиостанции знают, что у меня дома хранится репродукция твоей самой известной картины.

– Правда?

– Да, висит прямо над унитазом.

Джек рассмеялся.

– Думаю, это подходящее место для нее.

– Именно! Это отличный повод завязать беседу, понимаешь? Многие люди спрашивают меня: «Откуда ваш брат черпает свои идеи?», на что я отвечаю, что вопрос не ко мне. И я давно обещала, что выведу тебя в эфир, если представится такая возможность. Поэтому, раз уж ты вернулся в свой родной город, я подумала, что спрошу тебя напрямую о паре картин, одна из которых украшает мой домашний фарфоровый трон.

Джек откинулся назад и сделал глоток воды. «Вот оно», – подумал он, готовясь к вопросу, который ему задают во время каждого интервью. С этой темой он стал уже мастером по уходу от ответов, главным образом потому, что большинство людей не поняли бы его. Но Стефани усыпила бдительность, и он чувствовал себя опьяненным искренностью. Перспектива рассказать правду о своем искусстве на этот раз казалась освобождающей.

– Ладно, – сказал он. – Валяй.

– Твоя картина «Конгрегация шакалов» посвящена довольно щекотливой теме здесь, в Стауфорде. Для тех из наших слушателей, кто никогда не видел картину, скажу: она изображает толпу фигур в белых простынях, держащих факелы, в то время как чернокожий ребенок наблюдает за ними из окна. Мы оба знаем, что у Стауфорда в плане расизма отвратительная история. Хотя в какой части страны, находящейся ниже Библейского пояса, по-другому? Но когда я смотрю на эту картину… – Она подняла телефон, демонстрируя снимок репродукции. – …в ней чувствуется что-то очень личное. Дело не только в расистских корнях Стауфорда, не так ли?

Джек медленно выдохнул, подыскивая нужные слова. После полной минуты молчания Стефани потянулась через стол и взяла его за руку.

– Можем пропустить этот вопрос, если хочешь.

– Нет, – сказал он. – Все в порядке. Кажется, меня раньше не спрашивали про эту картину. Точнее, про ее личную природу.

– Уверен? Я могу пропустить этот вопрос, Джеки.

– Все в порядке. Честно. Итак… – Он сделал очередной вдох, затем выдохнул. – …эта картина – сугубо личная. Рисуя первоначальный набросок, я не пытался заявлять о былой репутации Стауфорда. Большинство людей не знают, что меня воспитывала бабушка. Можно сказать, она… спасла меня от плохой ситуации. И некоторые люди в городе считали ее нехорошим человеком. – Джек сделал паузу, и Стефани кивнула ему, чтобы он продолжал. – Одно из моих самых ранних детских воспоминаний – это Ку-клукс-клан, появившийся посреди ночи у двери бабушкиного дома. Они пришли зажечь крест у нее во дворе, насмехались над ней, называли ведьмой. И…

Он замолчал, вспомнив, как Бабуля Джини стала управлять их огнем, обратив его против них же. Вспомнил жар, запах дыма, крики и вопли, когда загорелся один из членов Клана. И он вспомнил, как голубой свет заполнил дом, окружил Бабулю Джини лазурной аурой. Осветил ее так ярко, что стала видна каждая черточка ее лица.

Голубой свет.

Идол.

Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 131