— Полагаешь, Кичиро все еще не успокоился на твой счет? — обеспокоился Михаил.
— До недавнего времени я считала, что это все в прошлом, — вздохнула Бригитта. — Помнишь, как дарузская делегация приезжала к нам с официальным визитом вскоре после коронации Кичиро? Примерно полгода назад?
— Что-то такое припоминаю.
— В числе подношений была одна вещь, которую дарузцы преподнесли в дар именно мне.
Бригитта поднялась с кресла и проследовала к шкафу, откуда вскоре вернулась со шкатулкой, где хранила драгоценности. Через какое-то время на свет был извлечен золотой браслет, инкрустированный изумрудами и рубинами. Явно старинный, с какой-то надписью на древнем дарузском.
— Что это?
— Когда я поручила узнать об этой вещи побольше, мне сообщили, что это одна из реликвий, хранившихся в сокровищнице дарузских императоров уже несколько тысячелетий. Брачный браслет, когда-то подаренный одним из предков Кичиро своей любимой жене. В знак незыблемости любви к ней.
Михаил со свистом втянул воздух в легкие.
— Как он посмел дарить такое чужой жене?
— Видимо, надеялся, что никто не станет докапываться до смысла подарка. Или наоборот, рассчитывал именно на это. Ты ведь слышал, что отношения с Дарузой все больше ухудшаются. Не удивлюсь, если вскоре они объявят нам войну.
— Из-за тебя? — кронпринц меньше всего ожидал услышать подобное. Как оказалось, он очень многое не знал о том, что творится вокруг его собственной семьи.
— Думаю, я рассматриваюсь лишь приятным довеском к такому жирному куску, как Ранара, — невесело усмехнулась Бригитта. — Но давай оставим тему Кичиро. Она мне неприятна, и я надеюсь, что твой отец спутает ему все планы. Ты спрашивал, что я чувствую к Гюставу. Так вот, он для меня лишь верный друг, который точно не предаст и от кого не следует ждать подставы. Я всего лишь слабая женщина, Миша, и вряд ли сама смогу защитить себя и сына. А ты и твой отец далеко не всегда рядом.
— Понимаю, — тихо сказал кронпринц. — Но ты уверена, что не придется защищать вас обоих от самого Гюстава?
— Если бы ты полюбил кого-то так же, как любил когда-то Алексей твою мать, — с плохо скрываемой горечью сказала она, — то не задал бы такого вопроса. В моем роду было немало метаморфов, и я знаю, что для них означает по-настоящему любимая женщина. Они никогда не сделают чего-то такого, что причинит ей боль, сделает несчастной.
У Михаила перехватило дыхание от этих слов, а перед глазами снова возникли завораживающие аквамариновые глаза. Одна мысль о том, чтобы в этих глазах отразились боль и страдание, резанула по живому. Проклятье! Неужели он и правда влюбился? Ведь даже привычные инстинкты срабатывают с Еленой по-другому. Впервые он думает не только о себе и удовлетворении собственных желаний, а и о том, чего хочет она. Может, еще и поэтому предпочел тогда отступить, лишь бы не уподобиться тому же Порицкому в ее глазах.
— Что касается меня, — ворвался в его мысли голос Бригитты, вынуждая вновь вернуться к реальности, — тебе не стоит тревожиться о том, что однажды я отвечу Гюставу взаимностью. Пусть я не метаморф, но тоже способна испытывать сильные чувства к тому, кого выбрала, — в прозрачно-голубых глазах отразилась боль.
А у Михаила снова перехватило дыхание.
— Ты говоришь об отце?
Он раньше никогда не задумывался о том, насколько сильны чувства Бригитты к императору. Да и она не стремилась это демонстрировать всем и каждому. Но теперь впервые не скрывала того, что происходило в ее душе все эти годы.
— Я влюбилась в Алексея с первого взгляда, пусть и сама себе поражалась, — ее губы тронула печальная улыбка. — Он ведь совершенно не походил на тот идеал, который я рисовала в голове при мысли о том, в какого мужчину могла бы влюбиться. Слишком мрачный, отчужденный, уступающий во внешней привлекательности всем тем, кто прежде проявлял ко мне интерес. Но что-то в нем было такое, что покорило сразу же, едва посмотрела ему в глаза. Внутренняя сила, мощь, из-за которой тут же захотелось полностью покориться и довериться. Твой отец — очень сильный человек. Настолько, что рядом с ним большинство людей испытывают робость и преклонение. И я не исключение. Даже мои прежние женские хитрости, которые срабатывали со всеми, будто натыкались на глухую стену. Он видел меня насквозь и был хозяином положения всегда. Я не могу тебе объяснить, почему и как это произошло, но однажды я осознала, что целиком и полностью покорена этим мужчиной. И больше всего на свете желаю, чтобы он хотя бы немного ответил мне взаимностью. Я пыталась разбить ту стену отчуждения, которую он воздвиг между нами. Иногда даже казалось, что это удается. Ведь в постели он переставал быть тем жестким и властным правителем, каким его все знают.
Михаил ощутил неловкость из-за того, что она посвятила его и в эту область отношений с отцом. Но постарался не показывать, чтобы не спугнуть редкий миг полной откровенности. Бригитта же сейчас будто и вовсе позабыла, с кем говорит. Ей просто хотелось выговориться, излить душу перед кем-то, кто не осудит и постарается понять. Михаил поклялся себе, что не разочарует и не предаст ее доверия.
— К сожалению, с наступлением утра все заканчивалось, и от этого мне становилось еще больнее. Видеть разницу между тем, каким он может быть, и каким предпочитает оставаться со мной за пределами спальни, — она тяжело вздохнула. — А потом его визиты ко мне стали все реже. Вдобавок я еще и долго не могла забеременеть, хотя безумно этого хотела. Так надеялась, что общий ребенок нас сблизит. Он перестанет видеть во мне чужачку, которую лишь терпит рядом с собой. На этой почве едва с ума не сошла. Обращалась к разным целителям и обычным докторам. Все в один голос твердили, что и у меня, и у мужа все в порядке, и в свое время беременность обязательно наступит. Но прошло два года, а результат оставался тем же. Потом я случайно узнала, что, оказывается, Алексей регулярно посещает любовниц, и решила, что это из-за того, что я его разочаровала. И что однажды он окончательно меня оставит, если так и не забеременею. У меня произошел чудовищный нервный срыв, едва не закончившийся попыткой самоубийства.
— Я даже не предполагал, — с жалостью произнес Михаил, накрывая ее маленькую ручку своей и осторожно сжимая.
— У тебя в то время только открылся дар, и ты впервые обернулся. Отец тебя отправил в поместье в Гертире. Там просто потрясающие леса, и он хотел, чтобы ты познавал свои новые возможности поближе к природе. Да и видел мое состояние и то, что я не могу уделять тебе внимание, как раньше. Более того, не желал, чтобы ты наблюдал мои истерики. А после срыва и вовсе по совету семейного целителя отправил меня в закрытый санаторий. Там замечательные специалисты, которые помогают восстановить душевное равновесие. Целебные источники, красивая природа, полнейшая конфиденциальность. Гости живут в отдельных коттеджах, отделенных друг от друга, и пересекаются крайне редко. Ко мне приходил один из жрецов Артана, которого попросили помочь. Мы с ним подолгу беседовали о том, что со мной происходит, и почему все именно так, а не иначе. Он мне и правда очень помог. А еще благодаря ему я поняла, что, вполне возможно, не могу забеременеть именно из-за своего психического состояния. Того, что так зациклилась на этой теме. Нужно просто позволить всему идти своей чередой. Я провела там целый месяц, но вернулась другим человеком. Научилась достигать душевного равновесия благодаря специальным техникам, которым жрец меня научил. Как только одолевали неуверенность и нервозность, я уделяла этому внимание, и все проходило. Не поверишь, но уже через две недели мне удалось забеременеть, — Бригитта счастливо улыбнулась. — Сама не могла поверить! Как же радовалась этому! И как надеялась, что теперь между мной и мужем все обязательно изменится.
