сторону.
Тинк высказала все, что хотела и, наклеивая марки на конверты, испытала огромное облегчение. Она не ждала, что ее письмо на что-то повлияет, но не жалела, что его написала.
И очень удивилась, получив две недели спустя личные сочувственные ответы от всех трех корреспондентов. Ей хотелось думать, что она хоть немного помогла Международной амнистии вернуться в нужное русло.
5 марта к медийной шумихе присоединилась и «Нью-Йорк таймс», напечатав статью «Круговорот смертей», в которой утверждала, что «убийством Ричардсона мы нанесем урон сами себе». Автор повторял неточности и откровенные фальсификации, запущенные в прессу Баттисти. Родные и близкие Джулии и Робин в немом ужасе наблюдали, как в СМИ поднимается волна общественной поддержки Ричардсона.
Казалось, никого не интересовали материалы следствия, включая прошение о помиловании самого Ричардсона, которые явно противоречили публиковавшимся в прессе «фактам». Эти документы показывали истинный облик Ричардсона – не добродушного недалекого подростка, сбившегося с прямого пути, а психически неуравновешенного и злобного парня, с рождения жившего убогой жизнью.
В прошении о помиловании Ричардсон писал, что его отец, Арчи Ричардсон, так и не женился на его матери Гвендолин и не принимал никакого участия в воспитании своих троих сыновей. Но если братьев Ричардсона он хотя бы считал своими, то Антонио отказал даже в этом. В период, на который пришлось зачатие и рождение Ричардсона, Арчи не слишком ладил с Гвендолин и не верил в свое отцовство. Поэтому, даже когда он иногда навещал сыновей, среднего подчеркнуто игнорировал и не позволял ему называть его отцом. Мальчик не понимал причин раздора между родителями, зато хорошо усвоил, что он никому не нужен и что его не любят.
Когда Ричардсону исполнилось шесть лет, Арчи женился на другой женщине и почти полностью исчез из жизни своих сыновей, но весь вред, какой он мог нанести Антонио, он уже нанес. Когда Ричардсон пошел в школу, у него сразу начались проблемы. В докладе Миссурийской службы защиты семьи и детства за 1981 год указано, что Гвендолин «не справляется» с Ричардсоном, и подчеркнута его «низкая успеваемость – в дневнике за первый класс сплошные неуды и замечания за плохое поведение». Один из его учителей вспоминал, что Ричардсон просто не мог сидеть на месте спокойно: он постоянно вертелся, дрался со сверстниками, кидался мелом и крал у одноклассников вещи.
Ричардсону было семь лет, когда у его матери диагностировали серьезную болезнь почек. Гвендолин подолгу лежала в больнице, а Антонио с братьями ютились то у одних родственников, то у других. В промежутках между госпитализациями мать пила и принимала наркотики, часто бросая детей на несколько недель. Мальчики понятия не имели, где мама, когда она вернется домой и вернется ли вообще. Социальные пособия она тратила на наркотики для себя и своих собутыльников, и дети нередко голодали.
В документах дела особо оговаривалось, что причиной перевода Ричардсона в специальную школу для детей с трудностями развития стали «тяжесть, частота и постоянство проявлений плохого поведения», а вовсе не умственная отсталость. Проблемы Ричардсона с учебой не имели ничего общего с его пресловутым пониженным интеллектом. Просто в отсутствие родительской любви злой, невоспитанный и жестокий ребенок превратился в злого, невоспитанного и жестокого подростка.
Утром 5 марта на сайте «Пост-Диспэтч» появилась статья с непростительной ошибкой: Джинну Керри по ошибке окрестили Джинни Ричардсон. В Нью-Йорке Тинк прямо с работы отправила автору статьи, Полу Хэмпелу, негодующее голосовое сообщение и села писать письмо редактору газеты. В Сент-Луисе то же самое сделал Джеймс Керри – дядя Джулии и Робин. Более того, к делу подключился Нельс Мосс.
Тинк немного удивилась, когда через 15 минут после того, как она отправила электронное письмо редактору «Пост-Диспэтч», ей позвонил Пол Хэмпел. Он рассыпался в извинениях за грубейшую ошибку и попросил об интервью. По его словам, он с удовольствием взялся бы за статью в поддержку семей погибших. Тинк отнеслась к его предложению настороженно – они уже не раз наступали на эти медийные грабли. В прессе их или унижали, или игнорировали, в то время как Антонио Ричардсон наслаждался вниманием общества в новообретенной роли жертвы системы. Она ответила Хэмпелу, что обдумает его предложение, и пообещала перезвонить.
Повесив трубку, она открыла на телефоне список контактов. Первым делом позвонила Тому, а в следующие два часа успела переговорить еще с полудюжиной родственников. Все советовали ей согласиться на интервью. В конце концов, как они могли жаловаться на однобокость публикаций в прессе, если никто из них не хотел встречаться с журналистами? После долгих размышлений Тинк перезвонила Хэмпелу и сказала, что готова вечером с ним поговорить. Несмотря на предубеждение, Тинк быстро потеплела к Хэмпелу – их телефонная беседа длилась почти два часа. Хэмпел ее поблагодарил.
– Я многое сегодня понял о жертвах преступлений и их близких и должен сказать вам спасибо: вы дали мне второй шанс. Мой почтовый ящик буквально переполнен письмами от родных и друзей Джулии и Робин. Вы правы: это были замечательные девушки. В последние две недели о них почти не пишут. Даю вам слово, что приложу все усилия, чтобы завтра же исправить эту несправедливость.
В утреннем выпуске «Пост-Диспэтч» за 6 марта вышла статья Хэмпела «Появление убийцы на ТВ возмутило родственников его жертв». Автор обильно цитировал Тинк, которая разоблачила большую часть мифов, в прессе непостижимым образом превратившихся в «факты». Это была первая за многие годы статья в «Пост-Диспэтч», уделившая основное внимание жертвам, а не убийце.
В тот же день газета опубликовала три адресованных редактору письма, подписанных Джеймсом Керри, Тинк Камминс и Нельсом Моссом.
Взвешенный тон письма Джеймса Керри ничуть не снизил его эмоционального накала.
Во-первых, в его виновности нет никаких сомнений. Во-вторых, вопреки ложному утверждению заголовка статьи, опубликованной 2 марта, никто не собирается казнить несовершеннолетнего. Ему двадцать шесть лет. Шестнадцать ему было, когда он участвовал в двойном изнасиловании и убийстве, то есть вполне взрослых преступлениях, совершенных преднамеренно, осознанно и с варварской жестокостью.
Не меньшее впечатление произвело на публику и письмо Мосса.
На моей памяти это, пожалуй, самое хладнокровное и бездушное убийство двух человек. Именно Ричардсон и Клемонс изнасиловали и столкнули обнаженных девушек в ледяную воду Миссисипи, обрекая их на смерть.
У меня богатый опыт взаимодействия с защитой, пытающейся доказать умственную неполноценность ответчика, и я с уверенностью могу сказать, что Ричардсон не является умственно отсталым. Низкий коэффициент интеллекта и проблемы с чтением не являются основными признаками умственной отсталости.
Ричардсон обладает прекрасными коммуникативными навыками, он наделен здравомыслием и хитростью, и не снившимися ни одному умственно отсталому. Он под запись
