но утверждал, что он, как и Уинфри, всего лишь наблюдал за происходящим и был страшно напуган.
Но это были еще цветочки. Рики наклонилась к Ричардсону и спросила, что он почувствовал, когда судья вынес ему смертный приговор. Тинк не нашла в себе сил слушать его ответ. Вскочив на ноги, она принялась мерить шагами квартиру.
– А ты не хочешь спросить его, что чувствовали их жертвы, когда он их убивал? – горько пробормотала она.
Ее затрясло от злости. Она не была сторонницей смертной казни – на самом деле эта тема вызывала у нее смешанные чувства. Но сочувственные интонации Рики Лейк и попытки Ричардсона разжалобить публику, сопровождающиеся отрицанием вины, ее взбесили. Она вернулась в комнату и села на диван как раз вовремя, чтобы услышать:
– Я много чего натворил в своей жизни, но я не насильник и не убийца.
– А за что, сволочь, ты тогда извинялся? – прокричала Тинк.
Но Ричардсон, разумеется, ее не услышал.
– Моя жизнь сейчас – сущий ад, – сказал он.
После этого шоу ушло на рекламу. Тинк, онемев от негодования, сидела на диване с зажатым в руке пультом. Закадровый голос произнес: «У вас есть двое знакомых, которые пошли на неудачное свидание? Если вы хотите помочь одному из них изменить облик и дать ему второй шанс, то вам сюда. Звоните 1-800-GO-RICKI».
Тинк швырнула пульт через всю комнату, поджала колени к груди и разрыдалась. В таком виде ее и застала вернувшаяся домой Никки – ее соседка по квартире.
– Что с тобой? Что-нибудь случилось? – Она бросила ключи и поспешила к подруге.
Тинк кивнула и вытерла лицо о коленки:
– Я сама не своя. По телевизору показывали Антонио Ричардсона.
Никки посмотрела на экран, а потом на Тинк.
– Это в шоу Рики Лейк? – скептически уточнила она. – Ну и что? Она хочет изменить ему облик перед казнью?
Тинк не удержалась и прыснула.
Следующая неделя обернулась для Камминсов и Керри настоящей медийной бурей и подвергла их очередному эмоциональному испытанию. Спустя десять лет после убийства Джулии и Робин о нем вновь заговорили в газетах. Незадолго до назначенной даты казни Ричардсона его адвокат Джино Баттисти развернул мощную кампанию с целью публичной поддержки своего клиента. Его план удался. Номер «Пост-Диспэтч» за 26 февраля вышел с заголовком: «Представители движения за отмену смертной казни просят Холдена отложить приведение приговора в исполнение».
Газета цитировала представителей общества «Граждане Миссури против смертной казни», которые утверждали, что коэффициент интеллекта Ричардсона «около 70», то есть практически называли его умственно отсталым. В действительности коэффициент интеллекта Ричардсона был, конечно, намного выше 70, и никаких объективных причин причислить его к умственно отсталым не существовало. Например, его выступление в шоу Рики Лейк убедительно доказало, что у него нет никаких проблем с речью.
В том же выпуске Баттисти заявлял: «По существу за решетку посадили шестнадцатилетнего подростка, который по своему умственному развитию не дотягивал до уровня семилетнего ребенка». В статье приводились сомнительные – в лучшем случае – факты, но, что хуже всего, имена Джулии и Робин упоминались только в седьмом абзаце.
Уже назавтра местные газеты вышли с передовицами, призывающими проявить к Ричардсону снисхождение. Студенты Университета Миссури в Сент-Луисе, где десять лет назад учились Джулия и Робин и где сейчас училась Джейми, организовали в кампусе протестные акции. Губернатор Миссури получил возмущенные письма от Американского союза защиты гражданских свобод и от Евросоюза. Но наиболее болезненно Камминсы и Керри восприняли протест со стороны Международной амнистии – организации, которую горячо поддерживали Джулия и Робин.
Шестьдесят два студента из представительства Международной амнистии в Университете Миссури в Колумбии объявили в поддержку Ричардсона трехдневную голодовку. Организация не санкционировала эту акцию, но прессу это не смутило – газеты писали о ее участниках как о членах Международной амнистии. Сочувствующие им студенты университета устроили в кампусе лежачие акции – падали на землю, притворяясь мертвыми.
Джеки, уже несколько лет работавшая в университете графическим дизайнером, в тот день вообще осталась дома. Она сомневалась, что выдержит это зрелище – восемнадцатилетние парни и девушки, не знавшие ни Джулию, ни Робин, но рьяно отстаивавшие право на жизнь одного из их убийц.
Тинк читала на сайте The Columbia Missourian статью, посвященную этим протестам, и представляла себе символ Международной амнистии – опутанную колючей проволокой свечу. Она видела перед собой лицо погибшего в тюрьме ирландского активиста Бобби Сэндса и лица Джулии и Робин, думала о справедливости и об Антонио Ричардсоне, который использовал этот символ, извратив его смысл, чтобы избежать наказания. Эта мысль причиняла такую боль, что из глаз снова покатились слезы. Терпеть ощущение собственной беспомощности было невыносимо, и она решила сделать то, что было в ее силах – написать письмо, адресовав его руководителям местного, регионального и национального отделений Международной амнистии. Вот отрывок из этого письма:
…Ресурс Digital Missourian цитирует мистера Ноя Дженнингса, заявившего: «Мы считаем это дело особенным и хотим привлечь к нему внимание общественности». Он абсолютно прав – дело и впрямь особенное.
Мне интересно, известны ли мистеру Дженнингсу имена двух жертв Антонио, изнасилованных и убитых им. Мне они известны. Их звали Джулия и Робин Керри, они были моими двоюродными сестрами. Кроме того, они были членами Международной амнистии и молодыми студентками с активной гражданской позицией, как и большинство протестующих.
Я верю в благородные принципы Международной амнистии и восхищаюсь ее неустанной деятельностью. Но я также убеждена, что в попытках изменить к лучшему наше общество, вы иногда встаете не под те знамена. И это как раз такой случай.
Тинк перечислила ошибочные утверждения, подхваченные прессой и представленные как факты, но долго на этом не задерживалась – письмо было о другом.
Международная амнистия – мощная, широко признанная и авторитетная организация. На ваших плечах лежит огромная социальная ответственность. Глубоко уважая вашу деятельность, я прошу вас осмотрительнее выбирать, за кого вступаться. В жизни все не так, как в газетных заголовках.
У Джулии и Робин Керри в Сент-Луисе и в Колумбии остались друзья и близкие, многие из них учатся в университете и поддерживают Международную амнистию, вспоминая, что в организации состояли Джулия и Робин. Ради них я прошу вас с предельной внимательностью отнестись к этому делу. Пожалуйста, не заставляйте нас чувствовать себя изгоями. Если вы все же намерены поддерживать Антонио, я прошу вас хотя бы пересмотреть методы этой поддержки. Мне невыносимо наблюдать за лежачими акциями в защиту убийцы моих двоюродных сестер. Этот человек продолжает выражать презрение к ценности человеческой жизни; его жертвы сражались за права человека, а он отнял у них эту возможность. В данном конкретном случае вы встали не на ту
