всем, — объявил Саша. — Молчим и слушаем. Сейчас легче услышать, чем увидеть.
Факелы бы и собаку.
С освещением был полный облом. Плошки с маслом для этой цели подходили плохо, фонарики со свечками — еще хуже. Света от них мало, а глаза будут отвыкать от темноты, только меньше увидишь.
Ещё один тип иллюминации — шкалики — разноцветные стеклянные бутылочки с маслом. Но и от них света не больше, чем от лампад. И непонятно, как нести в руках раскалённое стекло. Можно, конечно, что-нибудь придумать, но это время.
Зато собака нашлась. Рядом бегал веселый спаниель.
— Чьё животное? — поинтересовался Саша.
— Моё, — признался Сережа Шереметьев.
— Она насколько охотничья? След взять может?
— Думаю, да, — сказал Сережа. — На охоту брали.
— Как зовут пса?
— Гранд.
Псина и правда выглядела аристократично.
— Есть у кого-нибудь Женина вещь?
Саша окинул глазами публику и остановился на Коле Лейхтенбергском.
— Осталось что-то сестры? — спросил Саша.
Тот помотал головой и пожал плечами.
— Нет.
Ну, да. В общем-то, Саша тоже не таскал в карманах имущество Никсы.
Он перевел взгляд на Тину. Девчонки любят меняться безделушками.
— Нет, — вздохнула Тина.
— Значит, обойдемся, — сказал Саша. — Народу много. Плана сада ни у кого нет?
Народ молчал.
И Саша с тоской вспомнил те времена, когда любой план можно было загрузить на телефон примерно в два клика.
— Здесь все просто, — сказал Никса. — За нами дворец. Но там вряд ли.
— Все равно надо послать группу, — сказал Саша. — Григорий Фёдорович?
— Хорошо, — сказал Гогель.
— На юго-запад — аллеи.
— Тоже вряд ли, — сказал Саша. — Мы с Александрой Васильевной только что там были. Но, может, не заметили чего-то. Лучше свежим взглядом посмотреть.
— Я посмотрю, — сказал Зиновьев.
— Людей возьмите, — посоветовал Саша.
— Конечно, — усмехнулся генерал.
— Тогда останутся теплицы и дом садовника, — сказал Никса.
И махнул рукой куда-то на север.
— Пусть будет наш участок, — сказал Саша. — И надо прокатиться по катку и каналам. Она должна была где-то оставить коньки. Коля? Ты ведь знаешь, как они выглядели?
— Да, — кивнул Коля Лейхтенбергский. — Прокатимся.
— Как вам мой план, Николай Васильевич? — спросил Саша Зиновьева.
— Вполне, — сказал гувернер. — Вы не зря ездили в кадетский лагерь.
— Это не совсем оттуда, — заметил Саша.
Но тему развивать не стал. Как ищут людей, он знал из своего адвокатского опыта, хотя сам ни разу не участвовал и не был уверен, что все сделал правильно. С другой стороны, Таврический сад — это не дикий лес двадцать на двадцать километров.
— Коля, собаку лучше вашей группе взять, — сказал Саша. — Может, найдете что-нибудь.
Хозяин не возражал и пошел с группой Лейхтенбергского.
Из-за плохой видимости и наличия большой толпы по лесу шли густой цепью: метров через пять друг от друга. Народ был не очень серьезен и воспринимал поиски как развлечение, этакую игру в прятки.
— Не торопитесь, — командовал Саша. — Внимательнее.
Он был практически уверен, что косвенно причастен к этому исчезновению. Не леший же её утащил!
И думал о том, как будет в глаза смотреть тёте Мэри, если случилось что-то серьезное.
Сад звучал скрипом деревьев, шорохом неведомых обитателей, скрипом снега и хрустом веток под ногами. Идти было трудно, между деревьями по колено проваливались в снег.
Становилось всё холоднее. По ощущениям где-то минус четырнадцать.
За спиной послышался лай.
Саша обернулся. К ним бежал Серёжин спаниель, с трудом перепрыгивая сугробы и снова погружаясь по брюхо. Черные уши, морда и пятна на спине и боках прекрасно выделялись на белом фоне.
Шереметьев и Коля Лейхтенбергский стояли на аллее и звали к себе.
Саша вышел к ним.
— Нашли что-нибудь? — спросил он.
— Да, — кивнул Коля. — Её коньки.
И показал пару коньков с ремешками. Видимо, Женя их отвязала и ушла вглубь парка.
— Гранд взял след и привел сюда, — пояснил Сережа.
Пёс гавкнул и завилял хвостом.
— Под мостом через канал нашли, — пояснил Шереметьев. — Еле заметили. Гранд залаял.
— Умнейшая собака, — прокомментировал Коля. — А ты, Саша, между прочим, должен понимать, что случилось и почему случилось!
И яростно взглянул на него.
Саша хотел сказать, что это обязанность старшего брата пасти свою сумасшедшую малолетнюю сестру. Но сдержался.
— Давай сначала её найдём, — предложил он, — а потом все остальное: упрёки, претензии, вызовы на дуэль и все, что захочешь.
— Коля! — вмешался Никса. — Ты тоже должен понимать, что вины Саши здесь нет никакой.
— Потом разберемся, — примирительно сказал Саша. — Не до этого.
И посмотрел на Шереметьева.
— Твой Гранд знает, куда дальше идти?
— Гранд! След! — скомандовал Сережа.
И спаниель бросился вперед.
Недалеко от теплиц собака остановилась и залаяла.
Саша с товарищами побежал к ней.
Прямо на снегу лежала девичья шубка с синим кожаным верхом и зимняя шляпка, а Гранд упоённо лаял на оба предмета. Хорошо, что не впился зубами.
— Её? — спросил Саша.
Коля подобрал шубу, перекинул её на руку и наклонился за шляпкой.
— Да, — коротко сказал он.
Саша посмотрел на Сережу Шереметьева.
— След! — повторил тот.
И Гранд устремился дальше.
В этой части сада стояли ряды длинных теплиц. Собака пробежала между ними и повернула куда-то направо.
— Что там? — спросил Саша.
— Оранжерея, — сказал Никса. — Пальмы, апельсины, ананасы.
Послышался лай. Друзья бросились за спаниелем.
Женя сидела прямо в снегу под стеной оранжереи и плакала. Гранд отчаянно лаял на неё. Рядом были заросли кустов и деревья, так что без собаки, в темноте, не нашли бы ни за что.
— Сережа! Убери Цербера своего! — скомандовал Саша. — Коля, дай одежду!
Он помог Жене подняться на ноги и накинул шубу ей на плечи.
— Жива, слава Богу! Надо в тепло и как можно быстрее. Сейчас! Оттон Борисович, вы не посмотрите, может в оранжерее кто-нибудь есть?
Им открыл пожилой человек в крестьянской рубахе: сторож, слуга или рабочий.
— Барышня очень замерзла, — сказал Саша. — Можно нам погреться?
Мужик окинул глазами публику и, видимо, оценил положительно.
— Проходите! — пригласил он.
В оранжерее нашлась деревянная лавка
