половину оплаты рекламными площадями, так что цена вполне доступная. Наряд красный, как мы и решили, — ты будешь секси.
Видимо, мне не дают покоя мои снимки, так что я не хочу выглядеть на сцене секси, когда на меня будут устремлены все взгляды. Жаль, что я не контролирую пошив костюмов, но все, что я успела между репетициями и завершающимися занятиями, — переслала понравившиеся фотографии из интернета Софи.
— Вырез низкий? А юбка насколько короткая? — Я совсем как мама. Но на этот раз говорю от своего, а не от ее имени.
— Я прослежу, чтобы с этим не перестарались. Обещаю.
— А плохие новости?
— Национальный театр полностью забронирован. Дядя Тед пытается втиснуть нас в утреннее представление в качестве разогрева, но это не вдохновляет.
Я разочарована сильнее, чем ожидала. Три яруса, почти полторы тысячи обитых бархатом кресел — Национальный театр мог бы стать самым масштабным из моих свершений. Звездный час для последнего танца Эвер Ван.
— Мы можем что-то сделать, чтобы уговорить их?
Софи мотает головой:
— Я спросила дядю Теда, можно ли нам выступить в будний день. Он ответил, что мы могли бы получить место в понедельник, но тогда там будем только мы. Никакой публики, кроме дяди Теда и тетушки Клэр.
Я закусываю губу.
— Твои дядя и тетя знают, что танец поставила я? Поддержат ли они нас в таком случае?
— Я им не сказала, — признается Софи, и мы обе смолкаем.
Парикмахеры ополаскивают нам волосы теплой водой из ручного душа, каким-то образом умудряясь не забрызгать нас. Когда волосы вытирают полотенцем, я замечаю:
— Если нам предоставят понедельник, мы могли бы провести в театре все шоу талантов целиком. Драконша ухватится за эту возможность.
— Все шоу целиком? — поджимает губы Софи. — Ни одно цзяньтаньское шоу талантов еще ни разу не проводили в театре.
— А может, и следовало бы. Майк готовит стендап, который передавали по местному телеканалу у него дома. Дебра познакомилась с пианистом, который выступал в Карнеги-холле. Здесь пятьсот ребят, среди них уйма талантов!
Моя улыбка гаснет. Ксавье тоже должен продемонстрировать свою работу. У меня остался его альбом, в котором много шедевров, но еще больше пустых страниц. Я пыталась застать его на китайском и каллиграфии, но теперь его очередь бегать от меня. Он не станет со мной разговаривать, даже чтобы сообщить, что вчера сдал последний экзамен, — я узнала об этом, когда Драконша вывесила наши оценки. Этот экзамен на двадцать процентов состоял из устного китайского, которым Ксавье владеет в совершенстве, а я сдала благодаря его помощи.
Мы успели подружиться, а теперь я его потеряла.
— Я переговорю с Лиханем. И с театром. — Софи хмурится. — Нам понадобится согласие Драконши. Я имею в виду, она должна согласиться, но если это будет исходить от нас…
— Драконша не откажется от того, что полезно для «Цзяньтаня». ^Впрочем, я тоже беспокоюсь. — Давай решать проблемы по мере поступления.
Мы прерываем беседу, чтобы поблагодарить мастеров и вручить им чаевые, после чего возвращаемся в лагерь.
— Знаешь, у тебя хорошо получается, — говорю я. — Заключать всякие сделки и договариваться.
— Думаешь? — Софи убирает планшет в сумку.
— Наверное, это наследственное. — Мне вспоминается Рик с его бесконечными состязаниями, чемпионатами и даже поездкой в Гонконг. — Ты обожаешь этим заниматься — не меньше, чем примерять наряды. Или торговаться.
Я улыбаюсь, но Софи не смеется.
— Мама или тетушка Клэр сказали бы… — Ее губы кривятся. — Что девушке неприлично командовать.
Будем ли мы когда-нибудь свободны? Я крепко обнимаю подругу:
— Приличия слишком переоценивают.
* * *
Поездка по югу острова проходит на головокружительных скоростях.
Мы с Риком занимаем задние сиденья одного из одиннадцати роскошных автобусов, которые возят молодежь «Цзяньтаня» по всему острову. Наш караван движется по шоссе на высоких бетонных сваях, так что мы парим над кронами деревьев. Над соседними городами, с их современными зданиями, увенчанными традиционными ярусными кровлями, поднимаются столбы дыма. Городской пейзаж сменяется сельскими угодьями и мерцающими дюнами теплиц. Бетонные дамбы перекрывают серебристо-голубые русла рек. Горы похожи на гигантские зеленые шарики мороженого.
В ущелье Тароко мы высаживаемся из автобуса среди заоблачных скал, покрытых изумрудными мхами и прорезанных рекой, которая бурлит аквамариновыми, бирюзовыми, сапфировыми водоворотами. Мы с Риком семимильными шагами мчимся вперед. Мне с трудом верится, что эта волшебная голубая вода, мои ноги, танцующие по камням, Рик, прыгающий рядом, — реальны.
— «Все о Эвер Ван», блиц-раунд, — говорит Рик. — Только ответы. Играем?
Его будто прорвало. Мы не смолкаем ни на секунду.
— Ты тоже должен отвечать.
— Само собой. Любимая книга?
— «Гарри Поттер».
— «Китаец родом из Америки»[98].
— Ой, обожаю!
— Любимая еда?
— Манго.
— Говяжья отбивная с подливкой.
— Серьезно? Это же очень вредно.
— Без комментариев!
— Ладно, прости.
— Зефирный тест проходила?
— Чего?
— Ну, знаешь, вопрос на засыпку, который задают лет в пять. Можешь съесть одну штуку сейчас или подождать и получить две.
— Э-э… ну… я предпочла одну, но сейчас. А ты?
— Маму отозвали на десять минут. Все это время я ждал.
— Выпендрежник.
— Ну так! Чего боишься сильнее всего?
— Получить травму, которая больше не позволит танцевать, — мрачно отвечаю я. — Давай не будем об этом.
* * *
На вечерних рынках мы дегустируем уличную еду: жареные шарики мочи, «ледяную стружку», свиные уши на шпажках. Рик заставляет меня попробовать жаренный во фритюре вонючий тофу[99]. Я плачу тем же, подсовывая ему утиные язычки. Мы едим кузнечиков с бамбуковых листьев. Рик покупает миниатюрные напольные часы для своей мамы, которая коллекционирует кукольные домики, я выбираю для Перл игрушечного утконоса — и на каждом шагу он находит предлог прикоснуться ко мне, сует мне в руку деньги, проводит ладонью по моей спине или изгибу талии.
— Мы друзья-попутчики, не забыл? — Я отмахиваюсь от него, притворно сердясь. — Просто приятели!
— Извини, опять запамятовал.
Мой спутник прячет руки за спину и ухмыляется, как Коржик из «Улицы Сезам». На нем то самое канареечно-желтое поло, в котором я вернулась домой из клуба «Поцелуй», и хотя вид у Рика по-прежнему желтушный, мне ужасно хочется, чтобы он опять распустил руки.
* * *
По пути к южной оконечности Тайваня, имеющей форму ласточкина хвоста, наши автобусы пересекают Тропик Рака. Пальцы Рика задерживаются на моей руке, когда мы грязными тропинками пробираемся по широким зеленым полям к воде, раскрашенной во все цвета радуги, стоим над местом слияния трех морей, которое выглядит как обычное море, не признающее человеческих границ, разделивших его на части. Я ощущаю соленый привкус ветра, и мы смеемся, когда разросшаяся «Банда четырех» (теперь состоящая из
