В глазах Тени что-то промелькнуло, и Алерия тихо ахнула.
— Нет, — прошептала она. — Не может быть. Ты хочешь сказать, что ты так и не тронул её? Всё ещё? О, мой дорогой, ты не знаешь, какая сладкая мука тебя ждёт.
Она протянула руку, указывая на меня:
— Прямо сейчас.
Тень сделал шаг вперёд, к алтарю. Потом ещё один, и сила, исходящая из пентаграммы, взвилась, когда он ступил внутрь. Я хрипло вдохнула, глотая наполненный благовониями воздух: теперь, когда Тень был рядом, мне не хватало ни выдержки, ни дыхания. Не будь на моих запястьях цепей, я бы рванулась и потянула его на себя, если бы могла.
— Ты всё равно скоро потерял бы её, — прошептала Алерия. — Она сбежала бы после нашей свадьбы, слабая дура. Ведь верно? Она принадлежала бы другому мужчине, он ласкал бы её, и она носила бы его ребёнка. Отпусти её — и она никогда не станет твоей. А сейчас, если ты только захочешь… она будет принадлежать только тебе. Полностью. Ты познаешь её так, как не познал бы никогда. — Она издала смешок. — Хочешь сначала взять её в пентаграмме? Прости, отворачиваться я не буду, но так даже интереснее, правда?
Тень сделал ещё шаг к алтарю. Он словно не слышал слов Алерии — и это пугало меня куда сильнее, чем любые её угрозы.
— Ты хочешь, — шепнула Алерия соблазняюще. — Я знаю, что ты хочешь. Ты всю жизнь ждал этой минуты. В Подземье ты грезил о ней, в Рин Дредене ты стоял за плечом Церона, и тебе доставались жалкие крохи — но настало твоё время, милый. Время силы, которой ты достоин.
На висках Тени проступил пот. Благовония, рассыпанные рукой Алерии, туманили ему голову так же, как и мне, смешивая демоническое искушение с желанием мужчины.
— Не надо, — прошептала я. — Едва ты сделаешь это, ты умрёшь навсегда.
Алерия тихо засмеялась:
— Он переродится. Но ты, глупая девчонка, уже этого не увидишь.
— Будет лучше, если ты заткнёшь ей рот, — бесстрастно произнёс Тень, глядя на меня. — Впрочем, не имеет значения. Я и так знаю всё, что она хочет мне сказать.
Я смотрела на него не отрываясь. Что он сейчас чувствовал? Неужели то же, что и я? Пламя, готовое вырваться ему навстречу, грядущее исступление, бегущее по венам куда яростнее, чем наша страсть и нежность во сне, когда мы обнимали друг друга призрачными крыльями?
Искушение, которому невозможно не раскрыться навстречу. Тень не зря отменил жертвоприношение на коронации. Он убрал для себя даже малейшую возможность поддаться соблазну.
Но Алерия только что вручила ему этот соблазн на блюдечке. Такой сильный, каким Тень не ощущал его никогда.
Призрачные крылья распахнулись над Тенью, качнувшись на невидимом ветру, и свечи затрещали громче. В их пламени его глаза приобрели странный красный отблеск.
— Никто не узнает, что произойдёт здесь, — вкрадчиво прошептала Алерия. — Я никому не скажу. Это будет лишь нашей маленькой тайной, а Джейме. что Джейме? Если хочешь, он не переживёт эту ночь.
— Если скажет хоть слово, точно не переживёт, — сквозь зубы произнёс Тень.
Его взгляд раздевал меня, жадный и почти безумный, и я ничего уже не могла с собой сделать: я тянулась ему навстречу. Даже если бы он взял меня прямо здесь, на глазах у своей невесты.
Но он колебался. Я видела это в его глазах, в напряжении плеч, в побелевших костяшках пальцев, сжимавших нож. И одновременно Алерия была права, страшно права: демоническое начало в Тени было готово взять верх.
С его полуоткрытых губ сорвался не то сдавленный крик, не то стон — но я удержала свой возглас. Кровь связывала нас, и я чувствовала, что всё, что я сейчас могла сказать, было бесполезно, если Тень не выберет сам. Я могла лишь смотреть.
Но мои губы всё-таки шевельнулись.
— Ни одного сна, — прошептала я. — Никогда больше.
Тень долго-долго глядел мне в глаза. Запоминая, желая, спрашивая. А я не знала, что ему ответить. Вихрь чувств, бушевавший в его лице, раздирал его пополам — но в мою ли пользу? Или верх брала жаркая тьма, которую предлагала ему Алерия?
А потом нож в его руке дрогнул — и начал опускаться. Пальцы шевельнулись: ещё немного, и Тень его выпустит…
— Я могу помочь тебе победить Церона, — раздался сильный голос Алерии.
Пальцы Тени на рукояти ножа сжались.
— Что?! — хрипло произнёс он.
Послышались лёгкие шаги, и Алерия вошла в пентаграмму. Её ладони с безупречными кроваво-красными ногтями легли жениху на плечи, и она тихо засмеялась:
— Я знаю, как ты его ненавидишь. Я помогу тебе. Мы уничтожим его, и я подарю тебе месть, о которой ты мечтал годами. Но сначала я помогу тебе исполнить свою мечту.
Её пальцы, ловкие и умелые, побежали вниз, и Тень прикрыл глаза, словно наслаждаясь её лаской. Алерия обхватила сначала локоть Тени, потом запястье, и, наконец, её пальцы сомкнулись на его кисти, держащей нож.
И их сомкнутые руки уверенно взлетели вместе, поднимая лезвие вверх.
Прямо над моей грудью.
— Я задам тебе только один вопрос, — прошептала Алерия. — Отставь в сторону месть Церону. Есть ли в тебе сейчас хоть одно желание сильнее того, чтобы разодрать на ней одежду и вонзиться в неё? Обладать ею — и взять её жизнь и силу в высший момент страсти, чтобы никто больше не насладился ей? Чтобы она не смела от тебя уйти?
Я стиснула зубы, отчаянно глядя на него. Тень не сможет солгать в такую минуту — ни Алерии, ни мне. Но был только один ответ, который Тень мог ей дать. «Нет». Нет, никогда, ни за что на свете. Потому что у нас были наши сны, наша нежность, тревога в его глазах, когда я потеряла сознание, его надёжная спина, когда он прикрывал меня от демонов и убийц. Он спас меня от насилия, от кошмаров и от гибели, он сделался мне ближе всех, так неужели его демоническое наследие сможет нас разделить?
«Скажи «нет», Тень, — беззвучно произнесли мои губы. — Пожалуйста. Я прошу тебя».
Тень сжал губы — и нож в его руке взлетел выше. И одновременно — мои глаза расширились
— его нога незаметно скользнула ребром подошвы по одному из углов пентаграммы.
…И линия разомкнулась. Алерия, чей жадный взгляд был сфокусирован на Тени, не заметила ничего, но я беззвучно охнула, обмякая в цепях: пентаграмма разорвалась, выпуская чудовищное напряжение. По моему лицу лился пот, но моё тело вновь принадлежало мне.
— Да, — хрипло произнёс Тень, не отрывая взгляда от моей груди. — Всё, чего я желаю сейчас,
— взять её и напиться её силой досыта. Кажется, что, если я этого не сделаю, я умру.
— Должен тебя обрадовать, братец: ты умрёшь в любом случае.
Я беззвучно ахнула.
Конте стоял в дверном проёме, и глаза его сверкали от ярости. В его руке поблёскивал самовзводный арбалет. Мгновением позже раздался щелчок спускового механизма, и Алерия рухнула на колени с хриплым криком, хватаясь за живот.
