Понимала, что Стас очень сильно пострадал из-за отца. Слишком многое пережил. Очень тяжелую утрату.
После такого мало кто сумел бы подняться, встать на ноги. Не деньгами даже, не в бизнесе, а духом. Силой внутренней. Той, которая в глазах теперь его сквозит. Во взгляде. Которая и заставляет всех пригибаться перед ним. И его самого вытолкнула, повела вперед.
Я никогда по-настоящему не ненавидела его. Разве что, когда думала, что это он убил отца, а он этого и не отрицал. Только тогда. Только за это.
И даже если именно Стас разорил его, я даже это могу принять. После того, что сделал с его семьей отец.
И…
И он единственный, с кем бы мне хотелось быть рядом.
По-настоящему.
Не из-за договора.
Мне даже представить отвратительно, что ко мне мог бы прикоснуться другой мужчина.
И просто от того, что он рядом, что смотрит на меня без равнодушия, без ненависти, просто от того, что за руку держит — я уже счастлива!
И…
И я умру, если его не станет!
Сердце сжимается такой болью, что я начинаю задыхаться от этого жуткого, страшного слова, которое только мысленно произношу.
Очень ясно, очень отчетливо понимаю, — все для меня перестанет иметь значение, если его не станет. Абсолютно все!
А ведь где-то в глубине души я всегда хотела, чтобы Стас пришел на показ, пока была моделью! Мечтала, что он увидит меня, что его глаза вспыхнут восхищением! Пусть даже себе не признавалась, но когда все рухнуло и на нас обрушилась беда, где-то в подсознании ждала, что он появится и спасет!
А ведь он и спас.
Все так и вышло.
И, уж если совсем честно, ни разу по-настоящему меня не унизил, хоть и мог. Не взял даже по договору, пока я сама этого не захотела…
Нет. Он не чудовище. Стас и правда мой самый настоящий принц! Рыцарь, без которого, кажется, я не проживу и минуты!
Потому что люблю
Боже! Как же я раньше не понимала! Я ведь люблю Стаса Санникова так, что самой больно! Потому что эта любовь распирает меня изнутри!
Нет. Нельзя. Нельзя даже в мыслях произносить этого жуткого слова! Нельзя!
Это не про него, — с ним не может такого случится! Он же такой сильный!
И он не заслужил. Стас не заслужил этой смерти!
И я молюсь. Не зная слов ни одной молитвы, сбиваясь с них. Молюсь просто словами. Умоляя, чтобы он выжил, чтобы все обошлось. Но даже если и не обойдется, если он не станет после этого прежним, я все равно буду рядом. Главное только, чтобы он жил.
Молюсь и вижу его на этом столе операционной.
* * *
— Денис?
Уже светает, когда я в тысячный раз выхожу в гостиную узнать о состоянии Стаса.
— Операция завершена. Прогнозов не дают. Состояние стабильно тяжелое. В сознание не приходит, — трещит на столе рация.
А я на колени сейчас перед ним упасть готова.
Чтобы все-таки отвез меня к нему.
Чтобы хотя бы увидеть!
— Денис…
Я не знаю, сколько мольбы и боли в моем голосе.
Но его лицо теряет свою непробиваемую каменность.
— Я тебя умоляю, — уже без крика, без истерик.
— Ты ведь живой человек. Ты ведь тоже способен за кого-то волноваться. А если бы кто-то из твоих близких, любимых был сейчас там? Ты бы тоже так рьяно следовал приказу?
— Хорошо, Софья Львовна, — он отвечает через минуту, которая кажется мне вечностью. — Поедем. Только ненадолго. На пару минут войдете к нему, если еще не пришел в себя. Стас Михайлович мне потом голову, конечно, оторвет, но вы так мучаетесь, что я просто не могу на вас смотреть.
— Пусть будет минута, — лихорадочно киваю, готовая броситься ему на шею. Да хоть секунда, главное, побыть с ним рядом! — Мы ему не скажем ничего, если он так и не придет в себя…
— Только переоденьтесь. И хорошо бы что-нибудь поесть.
Отшвыриваю платье, срывая с себя рывком. Надеваю первое, что попадает под руку. Умываюсь, смывая следы потекшего макияжа.
На ходу вливаю в себя кофе, который Денис уже успевает подать вместе с какой-то едой.
Понятно же, что ни кусочка в себя сейчас впихнуть не смогу. Да и время, каждую минуту промедления просто не выдержу!
К счастью, Денис не настаивает. Понимает. Только кивает, и вот уже через минуту мы мчимся на всех парах по городу, наплевав на все скоростные ограничения.
Глава 53
— Стас! — влетаю в палату, падая рядом с ним на маленький стульчик.
Горло сдавливает от того, каким его вижу.
Совершенно бледный, весь в каких-то трубках. И… Безжизненный! Совершенно безжизненный, а ведь от него всегда шла такая бешенная, безумная энергия! От каждого взгляда, от каждого жеста! Даже от дыхания!
И вот теперь от него не исходит ничего.
И это пугает гораздо больше, чем бледность.
Заставляет все внутри защемить и сжаться.
Нет! Только не он! Он не может быть вот таким!
— Стас!
Хватаю за руку, сжимая и чуть не заливаюсь слезами, не чувствуя от него ответного, пусть даже самого слабого пожатия.
Да. Это глупо. По-дурацки, совсем по-идиотски.
Но я верила, надеялась на чудо!
Все время, пока была в доме, мне казалось, что стоит мне прикоснуться, — и он оживет. Стоит заговорить — и он услышит. Безумная надежда, даже какая-то уверенность!
И… Ничего.
— Стас, — обхватываю шею руками.
Склоняюсь над его почти белым лицом. Низко-низко.
Провожу, как когда-то он, губами по его губам — бесцветным сейчас, плотно сжатым.
— Живи, — шепчу прямо в губы, не замечая слез, которые падают на его лицо.
— Живи! Ты ведь такой сильный! Ты самый сильный человек из всех, кого я знаю! Живи, Стас! Я ведь люблю тебя! Господи, я так тебя люблю! Меня самой не станет, если…
Осекаюсь. Нельзя. Нельзя этого произносить, даже в мыслях!
Это слово — оно не про него!
Он должен подняться! Он сильнее всего того, что может нести в себе это слово!
И моя любовь. Она — тоже сильнее! Вместе мы победим тот мрак, что завис над ним и пытается утащить по другую сторону жизни! Мы победим!
— Я люблю тебя! Люблю тебя, слышишь, — повторяю, как безумная, скользя руками по его лицу. По векам, по щекам, по шее и груди. Лихорадочно, безотчетно.
Обхватываю шею. Прижимаюсь изо всех сил.
