Он вытащил ее, и она чувствовала холод металла на его ноге. Она освободила его колено от металлической скобы, но жуткая конструкция все еще держалась на его ноге.
— Как твоя рука? — шепотом спросила Эди, когда вспомнила, что видела кровь.
— Я еще не понял, что я больше поранил, руку или ногу. Дилемма хранит меня от отчаяния.
— Хорошо, — сказала Эди, прижалась к нему, закрыла глаза и погрузилась в забытье.
Очнувшись, Эди обнаружила, что лежит на мягком матрасе, а теплый солнечный свет проникает в окно. Голова болела, саднила рана на руке, но в общем Эди чувствовала себя вполне прилично. Комната была маленькая, обои в цветочек, и две кровати. Кровать рядом с ней была покрыта старым одеялом из разноцветных лоскутов, в изголовье высилась гора мягких подушек. В комнате у одной стены стоял большой старинный шкаф, а у другой — туалетный столик. Прямо перед ней было окно с кружевными занавесками.
Эди попыталась сесть, ее немножко трясло, но голова быстро прояснилась. Она услышала осторожный стук в дверь. Появился сержант Клер, держа поднос в одной руке. Его правая рука была на перевязи.
— Вы проснулись, — улыбнулся он.
— Позвольте, я… — сказала Эдди, вставая с постели, но тут поняла, что на ней только трусики, и снова залезла под одеяло. — Где мои вещи?
— На кухне. Сушатся, — сказал Дэвид, ставя поднос на край кровати. Затем он выпрямился и потрогал руку. — Прекратите смотреть на меня так, будто я какой-то разбойник. Слишком поздно стесняться.
Эди придерживала одеяло, натянув его до шеи.
— Что это значит?
Он присел на кровать, взял с подноса тост и начал есть.
— Если вы не хотите перекусить, тогда я, пожалуй…
— Мне нужно одеться.
Он неохотно поднялся. Подошел к шкафу и вытащил мужскую рубашку. Она была огромная и поношенная, но Эди взяла ее и сунула руки в рукава. Теперь она подвинулась к подносу и налила себе чашку чаю.
— Расскажите мне, что случилось, — сказала Эди. — Где мы? И скоро ли сможем двигаться дальше, чтобы найти журнал?
— Какой ответ вы хотите получить первым?
— Оба.
— Авария случилась вчера, а сейчас мы в доме Хэмиша Трамбулла.
Эди замерла с куском во рту.
— Миссис Петтигру была уверена, что нам не проехать по мосту, поэтому она позвонила соседу, который передал, чтобы старый Хэмиш спустился к реке и спас нас.
— Но мы все же переехали через мост, — возразила Эди. — Если бы не эта корова…
— Которая, между прочим, принадлежит Хэмишу.
— Если бы не его корова, то у нас бы все получилось.
— Спасибо, — сказал Дэвид. — Я сказал Хэмишу то же самое, но он не поверил мне. Он говорит, что мы просто упали в реку. И что я самый никудышный шофер на свете.
— Вам надо было сбить его корову, — проговорила Эди.
— Снова моя сентиментальность. Позвольте поухаживать за вами. — Дэвид левой рукой взял чайник и налил ей чай.
— А что с журналом? — спросила Эди.
— Он у Агги, внучки Хэмиша, но никто не знает, где она.
Эди застонала.
— Сколько же ей лет?
— Шестнадцать. Она сказала миссис Петтигру, что идет к деду. А деду сказала, что задерживается у миссис Петтигру. Бедняжка, когда она появится, то получит по полной.
— И сколько же нам придется ждать Агги?
— Нам? — повторил Дэвид, вставая с кровати и подходя к окну. — Что касается вашего «нам». Видите ли, Хэмиш очень консервативен. И я вынужден был приврать…
Так как он больше ничего не сказал, Эди постаралась сложить вместе все обрывки информации.
— Вы сказали ему, что мы женаты?
— Иначе мне бы пришлось спать в сарае. Извините, но пуховый матрас лучше соломы.
Она вспомнила, как он вытащил ее из воды. Было бы несправедливо отказать ему в ночлеге.
— Хорошо, мы женаты и… что?
Дэвид повернулся к ней. Его глаза блестели.
— Все это ваши мечты, сержант, — сказала она, взглянув на него.
— Похоже, что Агги не вернется раньше, чем послезавтра, и нам остается только надеяться, что журнал будет при ней.
— Вы не рассказали Хэмишу?..
— Я ничего не сказал ему. Миссис Петтигру сочинила какую-то пространную ложь о журнале, будто бы он содержал какие-то секретные сведения и нам позарез нужен этот номер. Она… Почему вы на меня так смотрите? Пожалуйста, скажите, что это не так?
— Я не знаю, — пробормотала она, жуя тост.
— Я требую, чтобы вы рассказали мне абсолютно все, что знаете, и не думайте, что можете что-то утаить от меня.
Потребовалось четыре минуты, чтобы рассказать ему все. Не так уж много.
— Значит, вы должны передать журнал этому мужчине…
— Доктору Себастьяну Джеллико.
— Затем мы доставим его в Лондон, и оттуда его отправят в безопасное место. То есть в Миннесоту или куда-нибудь еще. Так? — спросил Дэвид.
— Да.
— Но где он живет? Карта осталась в машине, то есть на дне разлившейся реки.
Эди откинулась на спинку кровати.
— Я запомнила карту. Она отпечаталась у меня в голове.
— Что?
— Пока вы вели машину и ворчали, что никто не хочет разговаривать с вами, я сидела на заднем сиденье и изучала карту. Я надеялась найти и запомнить пометки в журнале, но не смогла ничего найти.
— Ворчал? — сказал Дэвид, выхватив одно слово. — Если бы вы испытывали такую же боль, как я, то и вы бы ворчали.
— А что случилось с вашей ногой? — спросила Эди, вспомнив, как освобождала крепеж и как целовала Дэвида, чтобы поделиться с ним воздухом.
На какой-то момент их глаза встретились. Дэвид думал о том же, но он нагнулся и приподнял брючину.
— Ваш генерал, этот дьявол, на которого вы работаете, решил, что раненый, путешествующий по Англии, вызовет меньше подозрений, и поэтому прицепил мне вот это.
Эди взглянула на металлическую конструкцию и не смогла удержаться от смеха.
— Не вижу в этом ничего смешного, — сказал Дэвид. — У меня уже ссадина в том месте, где он трется о кожу. Может, вы прекратите смеяться?
— Я думаю, он сделал это, чтобы защитить меня, — сквозь смех произнесла Эди. — Он, как старый султан, думает, что все девушки, которые работают на него, должны оставаться невинными весталками.
Дэвид прекратил хмуриться.
— Да. Он выбирает самых красивых девушек.
— Половина из них идиотки, — сказала Эди. — Я наняла женщину, которая печатала сто слов в минуту, но старый бульдог выгнал ее потому, что она, видите ли, некрасивая. Он сказал: «Бомбы — это ерунда, но некрасивых женщин я не переживу».
