Эстер хихикнула.
— Хорошо сказано, мой господин. Ты делаешь успехи.
— Не вижу повода для шуток в том, что оттоманский принц забавляется со своей принцессой на голой земле. Я торопилась домой, чтобы устроить семейный ужин для нас четверых, и что же — была вознаграждена за мое благое намерение постыдным зрелищем.
Халид вскочил на ноги и помог подняться Эстер. Она принялась отряхивать пыль с одежды. Как ни в чем не бывало Эстер обратилась к свекрови:
— Мне надоело есть баранину во всех ее видах!
— Что бы ты хотела, дорогая моя? — процедила сквозь зубы взбешенная Михрима.
— С тех пор, как моя родина скрылась за горизонтом, я не съела ни кусочка свинины, а это мясо мне больше всего по вкусу.
Одному только Халиду удалось сохранить невозмутимость. Остальные скривились, как будто их сейчас стошнит.
— Почему упоминание о жарком из свинины так на вас подействовало? — спросила Эстер.
— Коран запрещает употреблять свинину в пищу, — объяснил Халид.
— Я не магометанка, — напомнила ему Эстер.
— Ты супруга магометанина.
— Ты полагаешь, что я уже никогда больше не съем ни кусочка свинины?
— Я это говорю, а не полагаю.
— Мне хочется свинины!
— Прекрати твердить это поганое слово, а то всех нас вырвет! — пригрозил Халид.
— Сви-ни-на! — с улыбкой повторила Эстер, будучи не в силах побороть искушение затеять ссору. — Если я не могу есть свинину, то я вообще ничего не буду есть.
Сделав такое заявление, она с видом победительницы зашагала по дорожке к дому.
— Мы готовим свинину только по пятницам. Но плохо то, что христианам запрещено по этим дням вообще есть любое мясо! — крикнул ей вслед Халид.
Заметив, как дрогнула ее спина и ускорился шаг после этих слов, Халид вполне успокоился за свою жену. Он уже успел убедиться в ее пристрастии к вкусной еде и здоровом молодом аппетите. Уж голодом она себя никогда не уморит.
Веселое расположение духа принца удивило его мать и сестру. Халид годами не допускал улыбку на уста, а женщина из далекой страны на западе вдруг переродила его.
Большую часть дня Эстер опять провела в спальне. Она мерила шагами устланный коврами пол, как запертая в клетку тигрица. Омар, устроившись в дальнем углу на своей подушечке, устал следить за ее перемещениями.
Только один раз она задержалась у стеклянной двери, выходящей в сад, и взглянула на мир вне тюрьмы.
Чем занимаются женщины, заточенные в гаремах долгими часами, днями, годами? Ведь она привыкла пользоваться свободой как ей вздумается.
Пока они с мужем гостят у Михримы, Эстер была лишена возможности хоть чем-то занять себя. Но что изменится, когда они переселятся в Девичью Башню? Будут ли у нее какие-то обязанности? Эстер горячо на это надеялась.
Или ей уготована участь гаремной пленницы? Если так, она сойдет с ума ровно через неделю.
И опять куда-то подевался Халид. Эстер была даже готова выслушать от него лекцию о хороших манерах, лишь бы слышать его голос.
Стук в дверь прервал тягостную тишину. Полусонный Омар медленно слез с подушки и, шаркая затекшими ногами, пошел открывать.
Он впустил в спальню целое войско служанок Михримы. Руки женщин были заняты узлами, часто превышающими их своими размерами. Все пожитки свалили на кровать, а трудолюбивые прислужницы спешили прочь, уступая место другим.
Богатство, вываленное на кровать, не поддавалось ни подсчету, ни описанию. Тут были разноцветные кафтаны и полупрозрачные шаровары, болеро и шали, бархатные и парчовые туфельки. Все было сотворено лучшими мастерами и, конечно, обошлось в кучу денег.
Омар еле вымолвил в восторге:
— Принц тебя обожает!
Но Эстер умерила его радость.
— Все это смахивает на подкуп.
— Подари принцу сына, и он отдаст тебе во владение весь мир, — возразил Омар. — В Коране
написано, что рай простирается у материнских ног.
— Уж лучше я рожу ему дочку. Весь дом наполнен особами женского пола. Одной больше — какая разница!
— Лучше прикуси свой язык! — посоветовал оскорбленный евнух.
Заразительный мужской смех огласил комнату. На пороге стоял Халид с подносом в руках. Омар просиял при виде столь почтительного отношения принца к жене.
— Омар, убери глупую ухмылку с лица, — распорядился Халид, — приведи в порядок это тряпье и сматывайся с глаз долой. А тебе, Эстер, я вот что скажу. Я не прочь иметь дочерей, но они должны быть похожи на тебя.
Эстер удивилась. Почему он так щедр в комплиментах? Что он задумал?
— Подходи ближе, будущая мать моих дочек, — позвал Халид. — Сядь и поужинай со мной.
— Я не голодна, — погрешила против истины Эстер.
— Все равно посиди рядом, пока я буду есть. Эстер решила, что отказаться было бы неприлично, после того, как он так щедро одарил ее. Она заняла место на подушке возле него.
На подносе красовался кебаб с ореховой подливкой, салат из огурцов и особое блюдо из риса — пахучий, острый пилав. На десерт были поданы миндальные печенья, йогурт и сосуд с розовой водой.
Халид сам обслужил себя и поглощал еду с видимым удовольствием. Эстер старалась не смотреть на исчезающие в его рту куски. После завтрака она не прикасалась к пище и не была уверена, что воздержание ее продлится долго. Избегая соблазна, она попыталась встать.
— Оставайся со мной, пока я не закончил ужин, — таков был приказ.
— Я отсидела ногу, — придумала она предлог.
— Я тебе не верю. Ты просто проголодалась. Ешь!
— Я не могу обходиться без свинины.
Халид подавился куском баранины. Он схватился за кубок и глотнул розовой воды. Отдышавшись, он строго сказал:
— Свинину никогда не будут готовить в моем доме. Однако, когда я расправлюсь с этим мерзавцем Форжером, я позволю Омару отвести тебя на христианский рынок. Там можешь кушать свинину, пока не лопнешь.
— Ты это сделаешь для меня? — спросила Эстер недоверчиво.
— Но только по пятницам. Эстер сердито оскалила зубки.
— Я дразню тебя. Не всякая пятница постный день. К тому же плотские грехи легко отпускаются, — утешил ее Халид.
Все равно она смотрела на него недоверчиво.
— Поклянись! — потребовала она.
— Ты сомневаешься в моем слове?! — Халид готов был вспыхнуть.
— Я верю тому, что ты говоришь, — поспешила заверить Эстер, опасаясь его гнева.
