— А пока ты не зачахла вконец, испробуй нежный кебаб из барашка.
Мир был достигнут путем компромисса, но Эстер постаралась получить из него, помимо насыщения голодного желудка, еще и дополнительную выгоду для себя.
— Если ты позволяешь мне есть свинину, — начала она, торопливо утолив голод, — почему бы тебе не позволить и другое послабление — повторить свои брачные клятвы при священнике?
— Слишком велика разница между религией духа и религиозными запретами, касающимися грешной плоти, — важно пояснил Халид.
Эстер потерпела неудачу, но надежд не оставила. Все равно она отыщет какую-нибудь лазейку.
— Почему мы ужинаем здесь вдвоем?
— Думаю, что ужин с моей матерью не пришелся бы тебе впрок.
— А тебе?
— Мне тоже.
— Когда мы вернемся в Девичью Башню?
— Как только я поймаю и убью Форжера. — Тут Халид бросил на жену пристальный взгляд.
Но она никак не отреагировала на его слова. Следующий кебаб отправился в ее ротик.
— У меня будут какие-то обязанности? — поинтересовалась она. — Чем я буду заниматься весь день?
— Чем обычно занимается женщина.
— А в чем заключаются их занятия? Халид пожал плечами.
— Надо спросить у матери. Вероятно, они вышивают. Эстер состроила недовольную гримаску.
— Боюсь, я не очень хорошо вышиваю.
— А что ты можешь еще делать? — Халид улыбнулся, но в улыбке его сквозило некоторое пренебрежение.
— После смерти отца я вместе с братом брала уроки фехтования, — сообщила Эстер, очень гордая собой. — Я стреляю из лука, скачу верхом и неплохо умею обращаться с кинжалом.
— И твоя мать все это одобряла?
— Из-за моих ночных кошмаров мама шла на все, лишь бы я нашла успокоение. — Эстер вдруг перешла на шепот: — Признаюсь, я очень избалована.
— Неужели? А мне это и в голову не приходило! — с иронией воскликнул принц и добавил сухо: — Ты должна воспитать в себе женские качества.
— Какие?
— Откуда мне знать? Разве ты не заметила, что я не женщина.
Эстер ничего не ответила, только глаза ее лукаво сверкнули.
— Спроси у матери, чем следует заниматься замужней женщине днем. Про ночь лучше не спрашивай, тут просвещать тебя буду я. И больше никаких лазаний по деревьям! Поняла?
Эстер кивнула.
Окончив ужин, Халид поднялся. То же самое сделала и Эстер.
Пока он, склонившись, просматривал содержимое своего сундука, Эстер с вожделением глядела в сад за стеклянной дверью. Красота сумерек манила ее на прогулку.
— У меня есть еще один подарок для тебя. Голос неслышно подошедшего Халида заставил Эстер обернуться. В его руках было ожерелье, подходящее для парадного наряда самой королевы. Выкованное из чистого золота, оно было украшено изумрудами и бриллиантами.
Эстер застыла, потеряв дар речи.
— Повернись, — тихо произнес Халид. Он обвил украшением ее тонкую шейку и застегнул замочек. Вновь повернув ее к себе, Халид залюбовался тем, как старинное украшение преобразило его юную жену. Желание еще сильнее разгорелось в нем.
— Мы говорили о священнике… — начала было Эстер, но смолкла. Близость его тела мгновенно возбудила ее.
Халид расстегнул мелкие пуговички на ее кафтане, и одеяние послушно спало с ее плеч. Обнаженная, она предстала перед ним во всем великолепии своей естественной красоты. Грива волос цвета благородной меди, доходящая до бедер, да золотое ожерелье ничуть не скрывали, а лишь подчеркивали торжество ее наготы.
— Ты похожа на языческую богиню, — с восхищением произнес Халид. Его голубые глаза светились страстью.
Эстер уже знала, что предвещают эти огоньки в его взгляде.
— Но ведь еще не стемнело, — тихо напомнила она.
— Темнота нам вовсе не нужна.
Он поцелуями изгнал из нее робость. Все мысли о священнике враз улетучились из ее головки. Она обвила его шею руками, сама прижалась к нему, и в каждый свой поцелуй вкладывала ответную страсть.
Расставшись с губами, Халид покрыл поцелуями ее шейку, потом принялся ласкать грудь, доставляя Эстер невообразимое наслаждение.
Неожиданно Халид опустился на колени. Его язык оставил влажную дорожку на ее округлом животе, потом проник в самое интимное место.
Эстер ахнула и попыталась вырваться, но руки его плотно обхватили ее ягодицы и не отпускали от себя, пока она трепетала от этой откровенной чувственной ласки.
— Я должен познать каждую клеточку, каждую частичку твоей плоти, — шептал Халид, и она таяла в его руках.
Эстер извивалась в его объятиях, корчилась, будто брошенная в огонь, тело ее трепетало и стремилось к утолению любовной жажды. Не об этих ли странных ощущениях поведала ей когда-то Эйприл? Но спустя мгновение Эстер уже напрочь забыла о своей кузине.
Халид ритмично двигал языком в самом средоточии ее женственности. Это походило на изощренную пытку, но палач вместо мук доставлял ей невероятное наслаждение. Он лизал и покусывал чувствительный бугорок, в то время как его пальцы продолжали игру с ее грудями.
Эстер почувствовала, как изошла влагой, словно внутри ее что-то расплавилось. Она издала гортанный крик, вкладывая в него то удовольствие, что волнами — одна за другой — накатывало на нее.
Халид опустил обессилевшую жену на ковер и вновь покрыл все ее тело поцелуями. Не имея терпения, чтобы добраться до кровати, он перевернул Эстер на живот и запечатлел по поцелую на округлых ягодицах.
— Встань на колени, — прошептал он, спуская шаровары.
Эстер послушно подчинялась ему, словно безвольная кукла. Халид овладел ею, стремясь удовлетворить свое желание и доставить ей тоже чувственное наслаждение. Сначала он двигался осторожно, но потом страсть ослепила его, и он отдался на волю своих мужских инстинктов. Он глубоко проникал в нее, их сладострастные стоны сливались воедино, как и их разгоряченные тела. Они одновременно достигли самого пика наслаждения и рухнули на ковер, испытывая необыкновенное удовлетворение.
Халид не отпускал Эстер от себя. Он начал с нежностью поглаживать ее личико. Оно было мокро от слез.
— Я сделал тебе больно? — встревожился он.
— Нет, но без благословения священника… Халид перевернул ее на спину и пригвоздил к ковру. Она лежала навзничь, беспомощная, дрожащая, прекрасная и желанная.
— Ты моя жена, — жарко выдохнул он в лицо Эстер, раздвинул ей ноги и опять вошел в нее.
Он начал двигаться нарочито медленно, сдерживая себя, возбуждая и дразня ее. Распаленная страстью, она жаждала сильных, частых толчков, а он проникал в нее мягко, неторопливо и тотчас отступал назад, обманывая ее ожидания.
