Мария послушно села слева от короля и тщательно расправила одну за другой все атласные складки своего модного платья.
— Ты выглядишь прелестно — прелестно, как всегда, Мария. А у меня как раз есть серьги с топазами, они придадут твоим глазам такой оттенок, как золото солнечных лучей! — Он откровенно ласкал ее взглядом прищуренных глаз.
— Благодарю вас, государь. Вы сегодня выглядите восхитительно.
Он просиял, как школьник, и Мария охотно ответила ему искренней улыбкой. Как обычно, он действительно производил большое впечатление в наряде тюдоровских цветов, зеленом и ослепительно-белом — в тон оформлению барки и, должно быть, тех знамен, которые встретят их в новом дворце.
— А где твоя сестра-шалунья, Мария? — вдруг спросил он, вытягивая мощную шею. — А, вон она где! Рядом с неженатым придворным, и, конечно же, флиртует с ним. Стафф! Иди ко мне, быстро!
«Ни Анна, ни Стафф никогда не упустят возможности пофлиртовать с кем-нибудь молодым и веселым», — подумала Мария, снова разглаживая юбки и глядя на реку. Ей не хотелось доставлять Стаффу удовольствие думать, будто у нее есть время на разговоры с ним. Когда он подошел, она опустила глаза на солнечные блики, отражавшиеся от воды и игравшие на ее длинных золотистых юбках.
— Слушаю, государь!
— Стафф, ты уверен, что во дворце все в полном порядке? Сэр Фрэнсис доложил мне, что у кардинала в опочивальне было огромное позолоченное ложе с золотыми кардинальскими шапочками на каждом столбике полога.
— Совершенная правда, Ваше величество. Но это ложе он забрал, как и необъятный письменный стол. Все остальное же сохранилось в неприкосновенности. Уверен, вы останетесь довольны.
— Я не желаю, чтобы об этом болтала чернь, но мне-то известно, Стафф, что он держал целую армию женщин, которые по очереди делили с ним это золотое ложе, а еще — он где-то прячет жену! — Король понизил голос, и Стафф наклонился к нему через голову Марии. — Иначе говоря, под этой горой жира, обернутой в алую мантию, под всем этим благочестием скрывается обычный человек, далеко не чуждый любви, а? — Король со Стаффом рассмеялись достаточно громко, и большинство пассажиров барки повернуло головы в их сторону. Мария скромно сложила руки на коленях и сидела неподвижно, будто ничего не слышала.
— Клянусь, сладчайшая леди Мария уже так привыкла ко мне, что даже не краснеет при подобных шутках. — Король накрыл своей рукой ее колено и игриво сжал его. Мария выдавила улыбку.
— И, раз уж мы заговорили о таком приятном предмете, Стафф, как ты находишь малышку Дженнингс? — Генрих грубо расхохотался, а Стафф, с застывшей на губах усмешкой, переминался с ноги на ногу.
— Я нахожу, что она чересчур невинна, государь, — спокойно ответил он.
— Как, Стафф, до сих пор? Да ведь она уж три недели, как при дворе! Вот не думал, что мне придется учить тебя, как поступать. — Он снова захихикал, а Стафф поклонился и попятился, хотя Мария не видела, чтоб король отпускал его.
Король был в необычайно приподнятом настроении. Он поговорил с каждым на борту барки, а тем, кто плыл следом, махал руками. Толпившимся по берегам простолюдинам швырял монетки, когда барка подходила достаточно близко к берегу. С Марией весело болтал без умолку, целовал и пощипывал ее, словно пытаясь поднять ей настроение. Дважды, если не больше, он вспоминал великолепную церемонию пожалования титулов, когда его сын сделался наследником престола[102], а отец Марии стал виконтом Рочфордом. Расспрашивал, как поживает ее сестренка Анна, по кому из придворных тайком вздыхает.
В рассеянных лучах солнца громада дворца Гемптон-Корт, возведенного кардиналом Уолси, казалась нежно-розовой. Причудливо изогнутые дымовые трубы и зубцы крыши устремлялись к проплывающим серым тучкам. Гости сошли на берег и зашагали вдоль крепостного рва, прошли в обращенные к реке ворота и направились к величественному зданию. По пути Его величество рассказывал о том, как пировал здесь раньше, и делился планами по усовершенствованию дворца.
— Однажды вечером мы всей компанией — помнишь, Норрис? — заявились переодетыми на банкет, устроенный господином моим кардиналом. Мы пригласили на танцы самых лучших красоток, какие там были, а потом, в самом конце, сняли маски. Ты тоже был тогда с нами, Вестон?
— Совершенно верно, Ваше величество. Что я помню лучше всего — это то, что вы успели захватить самую очаровательную барышню, пока мы входили в зал.
Все, кто услышал его, дружно рассмеялись.
— А теперь послушайте меня все внимательно! Хочу вам сообщить, что мы переедем в Гемптон, как только здесь все приведут в порядок и этот огромный кирпичный хлев будет достоин стать жилищем короля. Сэр Фрэнсис, хотел спросить тебя об отхожих местах. Ими можно пользоваться без опаски? Уолси потому и построил дворец на этом участке реки, выше Лондона, что летом, когда так много заразы, это самое полезное для здоровья место во всей округе, к тому же оно ближе, чем Элтгем или Бьюли. Мы проведем лето здесь, где потница не сумеет до нас добраться. Так что, сэр Фрэнсис?
— Все готово, Ваше величество. Слуги целую неделю чистили отхожие места — после того как отсюда выехал многочисленный штат кардинала. Кроме того, во дворце имеются отдельные ватерклозеты — в каждой из трехсот основных опочивален, искусно устроенная канализация, водостоки, а водопровод приносит свежую воду с высот Кумб-хилла в трех милях отсюда.
— Ага, это хорошо, Фрэнсис. Я сам хотел всем об этом рассказать. Выходит так, что наш неугомонный лорд-канцлер проявил больше изобретательности в строительстве, нежели в государственных делах, кои были препоручены его заботам.
Мария заметила, как кузен Фрэнсис слегка покраснел, когда сообразил, что чрезмерное красноречие заставило его преступить рамки дозволенного. Остальные же хранили молчание, ожидая, на какие еще чудеса Его величество обратит их внимание. Мария, опираясь на руку короля, вошла на просторный парадный двор. Она не сводила глаз с гордого лица Генриха, потому что не желала замечать, как Стафф поглядывает на свою невинную спутницу, которая на ходу так и льнет к нему всем телом.
Король теперь взял на себя все пояснения, словно он сам спланировал и возвел этот чудовищный дворец. Такая роль вполне соответствовала его натуре, легковозбудимой и деятельной, и все при дворе давно к этому привыкли. Стафф и сэр Фрэнсис, на которых король возложил обязанности распорядителей, замешались в толпу подальше от него, а гости переходили из одного зала в другой, еще более роскошный. Во дворце была чуть ли не тысяча комнат, но король с гостями прошел лишь по самым главным помещениям. Все полы были покрыты узорными восточными коврами. Дубовые сундуки и массивные шкафы инкрустированы золотом и серебром. Стены с панелями из резного ореха увешаны фламандскими гобеленами, из больших окон в тяжелых рамах лился золотистый солнечный свет, заставляя ярко вспыхивать бесчисленные занавеси из затканного золотом шелка. Глаза гостей не могли охватить сразу всего, а ведь здесь были только люди, давно привыкшие к блеску и роскоши королевских дворцов.
