Кэтрин взяла коробочку со стола.
— Он же ничего не сделал, — прошептала она. — Не убивайтеего, милорд, будьте милостивы.
Кэтрин взглянула на мужа и прочитала на его лицеожесточение, безжалостность и страсть. Донован был намерен изгнать Эндрю изсердца и памяти жены. Вычеркнуть его имя раз и навсегда из жизни, из этогомира. Его, и любого другого, кто станет между ним и женой.
Сделав два шага вперед, он подхватил Кэтрин на руки, и ейпоказалось, что комната закружилась; она в порыве страсти прижалась к Доновану,который в несколько шагов оказался около постели. Кэтрин уже знала всютщетность попыток противостоять ему. Он был властелином ее чувств, и женщиначувствовала свое бессилие. Кроме того, в самой глубине ее сознания теплилась мысль,что если он с ней, то, значит, не находился в постели с Дженни Грэй.
Казалось, он целовал ее впервые в жизни. Зеленоглазаячародейка, она всякий раз умудрялась пробудить и его гнев, и его страсть,доводя до беспамятства! Соблазнительница, она дразнила, бесила, но в следующуюминуту заставляла его забыть обо всем на свете.
«Я никогда не смогу приручить ее», — мелькнуло у негов голове. Всякий раз она ускользает из-под его власти, и теперь Мак-Адам вновьоказался в плену ее жарких, полуоткрытых губ... Кэтрин, в свою очередь,ощущала, что нуждается в нем, нуждается безумно; супруги все сильнее зависелидруг от друга. Она чувствовала прикосновения его рук: они ласкали ее тело,затем Донован освободил волосы Кэтрин от заколок, распустив их по плечам. Не отнимаягуб ото рта жены, он расстегивал ее платье; Кэтрин вскрикнула, когда пальцымужа коснулись ее груди. Теперь он целовал ее груди, языком щекоча упругие,розовые соски, лишая Кэтрин последних остатков воли. Донован уловил этот мигполной и безоговорочной капитуляции. Откуда-то, словно издалека, она расслышалаего тихий смех, затем Донован прижался к ней всем телом. Рукой он ласкал еебедра, мягко, медленно, дразняще раздвинул ноги Кэтрин, и пальцы его нашлижаркое, влажное, чувствительнейшее средоточие ее чувств. Губы его проложилиогненную тропу по ее телу к этому пылающему, содрогающемуся уголку и нашли его;он сжал ее ягодицы, приподнимая их к своему неутомимому ищущему языку. Кэтринзастонала, пытаясь избежать этой сладостной муки, но Донован удерживал ее,дразня, покусывая, пронзая ее, доводя до крайней степени чувственного восторга.
И снова его рот метнулся к ее губам, и Кэтрин задохнулась,простонав что-то. Руки ее судорожно охватили его широкие плечи, а Донован мучилее, извлекая из нее всю, до последней капли, страсть. Наконец он пронзил ееплоть, услышав сладостный вскрик. Он двигался все быстрее, а Кэтрин оплела егоногами и прижалась к нему, содрогаясь всем телом. Вознесенная к высотам, онасловно падала затем вниз, вновь взлетая и достигая пределов страсти... Никогдаеще в жизни она не испытывала таких перепадов ощущений, такого захватывающегодух восторга.
И вновь реальность, остудившая ее распаленное тело исознание, пронзила Кэтрин болью. Опять Донован доказал, что он полный хозяин иповелитель ее тела; но на этот раз в его порыве она ощутила что-то новое инеобычное, почти грубое; казалось, он хотел причинить ей боль, за что-тоунизить ее. Он явно был раздражен, разгневан и мстил ей. Но какое он имеет наэто право, на глазах всего замка развлекаясь со своей любовницей?! ВпервыеКэтрин не удержалась от слез. Отвернувшись от мужа, она уткнулась головой вподушку, чтобы заглушить рыдания.
Донован взглянул на нее. В блеске свечей кожа жены мерцала,как слоновая кость, ее плач вызвал в нем жалость, но Донован преодолел порывприласкать, успокоить Кэтрин... Он надеялся, унизив ее грубым обладанием,притушить свою боль от того, что его жена предпочла его другому, но вместоэтого ощутил в себе холодную пустоту. Своевольная и независимая, она отдавала емусвое тело, но ее внутренний мир по-прежнему оставался закрытым для него.
Донован встал с постели и начал одеваться; затем, обойдякровать, присел на нее. Кэтрин слышала, как матрас скрипнул и прогнулся от еговеса, но по-прежнему лежала, уткнувшись лицом в подушку. Вытирая глаза, она сненавистью думала о своей слабости.
Донован вспомнил ее порывистые ласки, непроизвольныедвижения гибкого тела, когда она, позабыв обо всем, отдавалась ненасытной,неутолимой страсти с таким самозабвением, что, казалось, ничего кроме желаниядля нее в мире не существует...
— Посмотри на меня, Кэтрин, — сказал Донован.
Он почувствовал, как напряглось ее тело, но она неподчинилась.
— Черт возьми, взгляни на меня!
Она быстро перевернулась на спину и обратила на него свойсверкающий вызовом взгляд.
— Завтра ты распорядишься перенести все свои вещи обратно внашу спальню. Ты моя жена, и тебе полагается быть с мужем.
— А если я не подчинюсь?
— Тогда я сам отдам такое распоряжение и силой заставлю тебяидти туда, где тебе надлежит быть. Мне не хотелось бы при людях уязвлять твоесамолюбие, но, можешь не сомневаться, в случае надобности я сделаю то, чтосказал. Так как, Кэтрин? Будем упорствовать в своей гордыне или поступим какразумные люди?
«Ну почему, почему я позволяю ему так обращаться со мной?!Да потому, что я его люблю, — бессильно подумала Кэтрин. — Потому, что яникогда не перестану его любить, пусть даже он не любит меня».
— Зачем я тебе нужна? Разве мало тебе того, что ты проводишьвремя со своей любовницей на глазах у всех?!
— Между мной и Дженни ничего нет; ты затеяла все этидурацкие перестановки, а не я.
— Было бы лучше, если бы я забеременела. Тогда, может быть,ты оставишь меня в покое и будешь развлекаться с другими леди.
Донован взял ее за подбородок рукой; глаза его вдругпотеплели. Нагнувшись, он быстро и крепко поцеловал жену, так что она не успелаувернуться и лишь издала придушенный вскрик, шокированная таким обращением.Затем Донован встал и направился к двери.
— Завтра, Кэтрин!.. И запомни: мои слова не пустая угроза!
Он распахнул дверь и вышел. Кэтрин в ярости глядела емувслед, чувствуя, как в ней закипает беспомощный гнев; схватив со стола книжку,она запустила ее вслед мужу.
Стоявший за дверью, Донован улыбнулся и пошел по коридору.Пусть злится сколько хочет, все равно выбора у нее нет. Как он сказал, так ибудет...
21
Кэтрин поднялась на следующее утро чуть свет и первым деломприказала немедленно перенести вещи обратно в их с Донованом апартаменты. Всеэти переезды вызвали праздный интерес среди обитателей замка и породили волнусплетен. Несколько дней только и говорили что о нешуточной размолвке междудвумя неуживчивыми супругами.
Кэтрин поведала Энн, что и она неспособна разрушить тугранитную стену отчуждения, которая возникала всякий раз, когда оназаговаривала с мужем об Эндрю.
