В один из дней меня разыскал посыльный из штаба полка с приказанием прибыть к начальнику штаба. Теряюсь в догадках: в чем дело, неужели контрразведчик «раздул» про власовцев? Штаб недалеко, еду верхом туда. Вскоре нашел начальника штаба нашего полка майора А. Т. Пугача, докладываю ему о прибытии. Он расспросил, как обстоят дела в батарее. Я доложил, а он в свою очередь сообщает мне, что приказом командира полка я назначен начальником разведки полка, с чем он меня поздравил и приказал батарею сдать старшему лейтенанту И. Я. Кулакову — это мой фронтовой товарищ. Еще в 1943 году летом на Северо-Западном фронте мне было поручено сопровождать в нашу дивизию молодых лейтенантов, прибывших из училищ. В их числе был и Кулаков. Он только что вернулся с курсов командиров батарей. Передача дел длилась недолго, и на следующий день я уже приступил к новым обязанностям.
12 мая 1945 года части нашей дивизии вышли к реке Сазава и сосредоточились в районе города Бездеков, 50 километров юго-восточнее Праги. На этом рубеже закончились наши боевые действия против немецко-фашистских войск.
14 мая части дивизии, совершив 35-километровой марш, сосредоточились в лесном заповеднике под Прагой. В этот же день вечером мы отметили ДЕНЬ ПОБЕДЫ! Скромный ужин по-фронтовому: вместо столов — ящики из-под снарядов, вместо бокалов — консервные банки, но радость наша была безграничной. Почти четыре года тяжелейших испытаний и потерь, неимоверное напряжение физических и моральных сил, долгие и трудные дороги войны, усеянные по всей земле братскими могилами наших боевых товарищей. Обо всем этом мы вспоминали на нашем праздничном ужине.
Об этом мы вспоминали и в послевоенные годы, когда ветераны нашей дивизии, возглавляемые нашим бессменным председателем совета Героем Советского Союза генерал-лейтенантом Иваном Ивановичем Громовым, собирались на очередную встречу на Украине, где проходил наш боевой путь, и в Молдавии, где нам тоже довелось воевать, и под Старой Руссой, в Новгородской области, где в лесах и болотах мы сражались с врагом, и в Москве — столице нашего государства.
Первый тост и минутой молчания мы всегда вспоминали наших боевых товарищей, оставшихся навсегда на фронтовых рубежах. Много было волнующих встреч с местным населением, когда мы посещали дорогие нам братские могилы однополчан.
В заповедном лесу под Прагой, где были расположены правительственные дачи, мы простояли около двух недель. Долгожданный безмятежный отдых, мы блаженствовали. Иногда выходили на окраину леса, и отсюда с высот, на которых он расположен, была хорошо видна Прага. Внизу шли улицы, заполненные ликующим народом, дома, утопающие в зелени деревьев, городские трамваи. Нам все это было в диковинку, не верилось еще, что война закончилась, что не надо рыть окопы и занимать огневые позиции, наблюдательные пункты. В какой-то степени мы чувствовали себя неуверенно, настолько отвыкли от мирной жизни.
Мы старались без нужды не появляться в городе, пусть народ ликует. Но пражане быстро нашли к нам дорогу. Ежедневно нас посещали фотографы. Это им мы обязаны тем, что у нас сохранились фотографии тех дней, где мы запечатлены со своими фронтовыми друзьями. Устраивались встречи официальные и спортивные, даже состоялся футбольный матч: сборная Чехословакии — «сборная» нашей дивизии. И хотя счет был двухзначный в пользу чехов, но результат общий был исключительно положительный. Люди хотели видеть нас и понять: как мы смогли одолеть такого сильного врага, как гитлеровская Германия? Ни одна армия других государств не смогла оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления нацистам, и только наша армия, наши солдаты и офицеры, которые были здесь с горожанами, смогли победить такого врага. Для пражан это было интересно, и с неподдельной радостью они относились к нам. Мы им платили тем же.
Вскоре меня вызвали в штаб нашей 53-й армии, где состоялись трехдневные сборы офицеров разведки дивизий и полков. Подводились итоги боев, и вместе с тем нас знакомили с организацией армий США, Англии, Франции, утверждая, что мы должны знать своих союзников. Одновременно нам преподали и организацию армии Японии, не объясняя, зачем нам это надо. Мы не придавали этому должного значения и только значительно позже поняли, в чем дело. К нашему удивлению, нам под расписку было объявлено, чтобы мы никому не разглашали, о чем шла речь на этих сборах.
Глава 16.
На войне с Японией. Монголия
2 июня 1945 года наша дивизия начала погрузку в эшелоны на одной из станций вблизи Праги — Ржичаны. Подвижного состава было очень мало, вагоны давали только для лошадей, а орудия грузились с предельной плотностью. Повозки разбирались на мелкие части. Личный состав размещался в основном на платформах вместе с орудиями и частично с лошадьми.
Наш штаб полка, где я теперь служил, размещался в штабной машине и под ней на платформе. Солдатский «телефон» уже распустил слух, что дивизия едет в Москву на Парад Победы. Можно было поверить этой утке, учитывая, что наша дивизия — 1-я гвардейская Краснознаменная, ордена Суворова воздушно-десантная. С этой верой мы и ехали до самой Москвы.
Ехали по Чехословакии, Германии, Польше. Короткие остановки на некоторых станциях. Мы вглядываемся в проезжаемые города и села Германии. Им война почти не нанесла вреда, не то что советским населенным пунктам.
Целый день простояли в Дрездене, поскольку дорога еще функционировала в ограниченном режиме. Ходили в город — он буквально весь превращен в груду камней, стерт с лица земли. Здесь поработала авиация наших союзников — американцев. Необходимости в такой варварской бомбардировке не было. Пострадало гражданское население, более сотни тысяч погибло под развалинами. Все дело в том, что город входил в зону оккупации наших войск и американское руководство под благовидным предлогом разрушило все, что могло иметь какую-либо пользу для СССР. Жители, уцелевшие от бомбежки, расчищали узкие дорожки от кирпича, лишь бы можно было пройти. В воздухе висел тошнотворный запах разлагавшихся в завалах трупов. Картина тягостная, хотя это и была ненавистная нам Германия, принесшая нашей стране неисчислимые бедствия, и такие потери, которые и сейчас, спустя более пятидесяти лет после окончания войны, не могут еще подсчитать. Почти каждый год цифра потерь все увеличивается и увеличивается.
Вскоре наш эшелон двинулся вперед. На следующий день едем по территории Польши. Здесь война прокатилась так, что следы ее видны везде: разрушены станции, города и многие села. Вместе с тем не можем не отметить, что здесь, в Германии и Западной Польше, крестьяне жили значительно лучше, чем у нас в СССР. Это видно по добротным постройкам, не сравнимым с нашими убогими домами в деревнях, даже там, где войны не было.
Особенно тягостная картина открылась нам в Белоруссии, где не было буквально ни одной железнодорожной станции, где бы не был разрушен или сожжен вокзал, пристанционные постройки. Во многих местах в селах торчат одни трубы, люди ютятся в землянках, уцелевших сараях, полуразрушенных домах. Везде видны следы войны: земля изрыта воронками и окопами, валяется разбитая техника, редко где увидишь засеянное поле. Земля густо нашпигована минами, неразорвавшимися снарядами и бомбами. Полураздетые и голодные дети просят чего-нибудь съестного. На коротких остановках делимся чем можем. Здесь дорога функционирует на полную мощность, и наши эшелоны мчатся с предельной скоростью на Москву.
