И сейчас он очень ясно вспомнил тот самый день, когда они с Риткой Сорокиной приехали в адрес. В памяти возникли и яркий солнечный свет за окном, и липы, и воробьи, пирующие крошками творога прямо под ногами утреннего продавца… И словно вживую Игорь увидел несчастную женщину, сидящую в кухне рядом с трупом того, кто много лет издевался над ней… и она не выдержала. И тот самый портрет маленького мальчика на стене – огромные карие глаза и такой же, как у матери, взгляд – кроткий и беспомощный – он тоже вспомнил. Рита Погорелова – вот как ее звали, а мальчика – Мишка. Этот подонок, которого они никак не могут поймать, убивает женщин, чтобы они не рожали детей… таких как Мишка… как Кирюха…
Он тяжело сглотнул и ответил, потому что женщина с ним рядом ждала его слов. Это была его женщина. Он это точно чувствовал… он знал.
– Нет… там совсем другое было. Она мужа убила. Он был садист, истязал ее… а мы приехали, когда она его убила – совершенно случайно, защищаясь. Она сама нас вызвала… тяжелая была история. Ну а малец, которому я Василия и купил, – он какое-то время жил у родителей Машки Камышевой.
– Это той, что тебе брови красила?
– Ой, не вспоминай… больше никогда в жизни! Да, так вот я тоже хотел для этого Мишки что-то сделать, поддержать его как-то… смышленый такой пацан, сразу он мне понравился! Ну, и я как раз шел мимо рынка… знаешь, где котят часто продают?
– Я там ходить не люблю, – честно призналась Лиля. – Мне их так жалко… они встают на задние лапы и так смотрят из этих клеток! Я всегда хотела для Кирки кого-нибудь завести, но мы с ней все время жили на птичьих правах то тут, то там… в основном на съемных квартирах, так что какой уж тут котенок…
– Мне Ваську ужасно жалко стало – он точно в такой коробке сидел, как ты говоришь, под сеткой, и худой был до ужаса! У него даже шерсть на животе не росла… Я его сначала домой принес, а через день понял, что все… никому его не отдам. И тебя я никому не отдам. И Кирку.
– Потому что мы худые и в коробке сидели? – с улыбкой спросила Лиля.
В темноте ее улыбки не было видно, но по ее голосу он слышал, как она улыбается.
– Потому что вы все похожи на меня. Даже ты, хотя ты красивая – а я так себе… чучело с носом.
– И с бровями…
Она снова улыбалась, и он улыбался тоже.
– Да, а Кирка особенно похожа! Я так… боялся, что ты меня не примешь…
– В свою коробку?
– Точно. В коробку. Но я туда пролез. Через сетку. И освободил вас.
– От чар и заклятий, – шепотом сказала Лиля.
– Да. И поэтому мы теперь все вместе. Вот я тебе и ответил. Очень логично и понятно.
– Да, судя по тому, как Кирюха обращается с Василием, он точно ей родственник! Она ему вчера свои резиновые сапоги надевала!
– Знаешь, я считаю, что не только жен… даже детей мы вправе выбирать себе сами, – задумчиво сказал Игорь. – Я вот сразу выбрал Кирку, как только увидел. А она – меня. И ты выбрала меня. Еще там, в трамвае. Разве не так?
– Так… Я тебя выбрала, это точно. Поэтому можешь больше не бояться…
Они лежали в полной темноте, но он все равно знал, что она смотрит на него… с любовью… он чувствовал это. И она чувствовала его как никто… никогда… ни одна женщина до нее. Хотя их у него было немало. Однако ни одна из них не смогла сделать того, что сделала она, – зацепить его душу. Интересно, а что такого она нашла в нем самом? Он же самый обыкновенный… действительно, чучело с носом. И далеко не красавец, и работа у него не самая престижная. Если честно, дерьмовая у него работа. И времени на семью будет оставаться мало… Он никогда раньше об этом не задумывался, но сейчас ему было больно от одной мысли о том, что она часто будет ждать его вечерами напрасно, и ходить в гости без него, и у них будут срываться выходные, и даже из отпуска его смогут выдернуть, если захотят… Чтобы больше не думать об этом, он спросил:
– Лилька, а ты меня за индюков полюбила?
– Конечно за индюков! Разумеется! А кому ты без своих индюков вообще нужен? – она не удержалась и прыснула.
– Тише! – Игорь прислушался, но дыхание его драгоценной Кирюхи рядом было ровным и тихим. – Спит…
– Ты прям как кормящая мамочка, – поддела его любимая, а с сегодняшнего вечера – уже и невеста.
Невеста-жена-подруга-любимая – все в одном лице. Самом прекрасном лице в мире!
– Она теперь ночью хорошо спит. Не то что раньше. Лет до двух она часто просыпалась… нет, пожалуй, до полутора… В два уже хорошо спала…
– А я не видел, – с заметным сожалением в голосе сказал он. – Ты мне фотографии маленькой Кирки покажешь?
– Покажу… только у меня их немного.
– Вот продам индюков, – мечтательно проговорил майор, – и куплю нам хорошую зеркалку! Самую навороченную! Со всеми примочками…
– Ага… и чтоб кофе в постель приносила…
– Это обязательно! Но прежде мы ее заставим Кирюху во всех видах снимать! А то в зоопарк ходили, и я ее только на телефон фотил… а там качество не очень. В фотках что главное? Качество, конечно…
Они уже наговорились сегодня, и оба чувствовали, что сон уже где-то рядом, что он скоро переступит такими же мягкими, как у кота Василия, лапами и прямо из детской кроватки прыгнет к ним… и устроится мягким клубком в ногах… И до утра будет рассказывать им, что главное в фотках – это качество… впрочем, как и в жизни.
* * *
– Десятая… юбилейная, – мрачно проронила Сорокина. – Я уже, грешным делом, думала, что он остановился. Почти месяц ничего не было… Вещдоки упаковали? Что-то в этот раз он нам отсыпал, как на Новый год… одни подарки! И презерватив, и пальцы, и окурок со слюной, и носовой платок с кровью… только визитки с полными реквизитами не хватает!
– Экспертизу по всем позициям, и срочно! – велел Нахапетов через голову Маргариты Сорокиной. – И сравнить с теми результатами, что уже есть!
– Ты еще экспертов пойди работать поучи… – пробормотала следователь в сторону. – Что за человек… В каждую бочку затычка!
– А зачем ему теперь уничтожать улики, если мы все равно знаем, что это его работа? – Нахапетов покровительственным тоном разъяснял ситуацию смотревшей ему в рот практикантке Марине.
– А чем на этот раз задушена жертва? – бойко поинтересовалась та.
Она уже не была той робкой и не разбирающейся в уголовно-процессуальных перипетиях девицей, которая мечтала только о том, чтобы как-нибудь с горем пополам отбыть практику. Марина уже поднаторела во всем, что касалось работы в прокуратуре, а более всего – в личностных отношениях, которые, как она не без оснований полагала, в любом деле были залогом успеха. И прокуратура отнюдь не была исключением. Потому как весь мир держится на индивидуальных симпатиях и антипатиях. Сорокина, от вида которой она в первое время буквально падала в обморок, уже не казалась ей ни опасной, ни грозной. Иногда она ее даже жалела… и прекрасно научилась разбираться в настроениях начальницы и не попадать той под горячую руку. Практика у нее заканчивалась буквально на днях, однако обратить на себя внимание важняка из столицы было совершенно не лишним. Авось когда-нибудь пригодится. Марине хотелось, чтобы Нахапетов запомнил ее, поэтому она при всяком удобном случае крутилась рядом, задавала приличествующие случаю вопросы и делала умное лицо. Да и вообще, Сергей Петрович – такой обаятельный мужчина! Прекрасно одевается… и она лично была бы не прочь познакомиться с ним поближе. Интересно, где он живет и что делает по вечерам?
