– Этим же шнуром и задушена! – бросила неугомонная Сорокина. – Молодец, Маринка! Соображалка работает! Откуда шнур, если мы его при обыске нашли?
– Маргарита Пална, это ж не последний шнур в городе, как я понимаю… Если он до этого с успехом обходился тем же шнуром, то почему ему снова не купить такой же? Качественный и, так сказать, проверенный в деле!
Марина отправила Сергею Петровичу обожающий взгляд и никак не отреагировала на похвалу непосредственной начальницы. Ну вечно этой Сорокиной нужно все испортить! Везде она лезет! Как будто без нее не разберутся!
– Ладно, – процедила следователь, – работайте дальше!
В их коллективе числился еще один интересный мужчина – Алексей Мищенко – зампрокурора, приехавший на курсы повышения квалификации и которого, кажется, привлек к работе сам начальник бригады – подполковник Банников. Марине Леша Мищенко также нравился. Но – чисто внешне. И потом: что такое важняк из столицы и какой-то там зампрокурора из глухой провинции? Кроме того, Мищенко, похоже, и сам заискивал перед Нахапетовым. А еще этот красавчик Леша явно запал на рыжую опершу Скрипковскую. Как будто никого лучше не мог найти! Скрипковская – особа малоприятная и надменная, она активно не понравилась Марине с самой первой встречи, когда выставила ее перед всеми этакой безрукой и безмозглой дурой… Но ссориться с ней не входило в планы практикантки: говорят, у этой Скрипковской где-то на самом верху имеются влиятельные покровители. Поэтому ее везде пропихивают и внеочередные звания дают. И любовник богатый тоже имеется, и, по слухам, даже не один! Словом, эта рыжая выскочка Марине была не по душе. И чего вокруг нее вечно все вертятся? И милый Саша Бухин, и красавец Мищенко, и майор Лысенко – смешной, остроносый, вихрастый, но ужасно остроумный и обаятельный… И даже подполковник Банников, похоже, к этой Скрипковской неравнодушен! Вон, стоят в сторонке, шушукаются… под ручку ее взял, а она и рада. Стерва бесстыжая! Мало ей остальных – теперь она еще и с Банниковым крутит. А сумочка, джинсы, ботинки – все дорогущее! То костюмчик в стиле Шанель – загляденье, а сегодня под стимпанк канает – и все равно как картинка… Конечно, когда любовник на все отстегивает, то можно и повыпендриваться! А она, Марина, по дешевым распродажам бегает… но такой, как эта Скрипковская, ей никогда не быть… потому как на стерву что ни надень – все сидеть будет. Подлецу – все к лицу! Ка-а-а-к она сейчас на этого Мищенко посмотрела! Как будто он у нее штуку баксов взаймы попросил! Этот прокурорский дурачок все вокруг нее волчком крутится… даже лебезит – вон как пытается ей в глаза заглянуть! А эта рыжая красотка от него и морду воротит…
– Марина, вы меня слышите?
– Конечно, Сергей Петрович!
– Можете лично для меня сделать ксерокопии вот этих документов, и срочно?
– Сейчас?
До чего бестолковая эта Марина! Но зато исполнительная и все при ней. Ей бы в секретарши, а не в следователи – толку в бригаде от нее никакого… но ножки очень даже ничего!
– Срочно, Мариночка, срочно! И лично мне в руки. Понятно?
– Конечно! – Марина снова обворожительно улыбнулась.
«Похоже, она ко мне неравнодушна… пригласить ее куда-нибудь, что ли? А то в этой гостинице от скуки сдохнуть можно…»
– Чего ты все время лыбишься?! – налетела на практикантку начальница. – На журналюг работаешь? Так ты им сто лет в обед не нужна! Им разнюхать бы чего не надо, чтобы дешевых сенсаций тиснуть в своей газетенке… Эй, не заходите за ограждение! – завопила она. – И камеры уберите! Нечего здесь снимать!
– Действительно нечего… вот если бы вы, Маргарита Пална, не настояли на освобождении Зозули из-под стражи, этого кошмара на улице Вязов не случилось бы снова! И снимать точно было бы нечего! И писать не о чем! А так они в своем праве. У нас пока еще свобода слова. И печати.
– А также тайна следствия! – отрезала Сорокина. – Так что, если вы тут главный, запретите им снимать!
– Ну, какой же я главный? – иронически поднял бровь Сергей Нахапетов. – Главный у нас Николай Николаич… И если он не запрещает снимать, значит, можно! А я – просто ваш коллега… Готово, Мариночка?
– Да, конечно… – Марина от быстрого бега раскраснелась, глаза у нее блестели, ямочки на щеках также выглядели весьма аппетитно. Следователь даже забыл о трупе блондинки, который обнаружили здесь, рядом, несколько часов назад. Ну, обнаружили. Ну и что? Труп увезли уже, а он вполне живой человек. И практикантка эта ему симпатизирует… так почему бы не воспользоваться случаем?
– Вы вечером что делаете, Мариночка? – понизив голос до шепота, интимно спросил он девушку на ушко.
– А вечером я свободна…
– Может быть, посидим где-нибудь? Потанцуем… Я вас потом и домой провожу. Вы где живете?
– Я? На Павловом Поле… А вы где остановились, Сергей Петрович?
– В гостинице «Мир».
– Так это же совсем рядом! – просияла Марина.
– Знаете, вечерами так одиноко… В карты я не играю, водки не пью, как некоторые… В соседнем номере наш Алексей живет, но его вечерами никогда нет, даже словом перемолвиться не с кем! Господин Банников тоже неразговорчив, и как не зайдешь к нему – он все делами занимается. А от дел и отдохнуть когда-то нужно, правда? Так что, составите мне компанию? Я города совсем не знаю – куда пойти можно, чтобы прилично…
«…и недорого, и не шляться по городу зря, потому как все есть в той же гостинице: и бар, и ресторан какой-никакой, и народу вечно командированного навалом, так что вряд ли кого знакомого встретит, потому как Банников «все делами занимается», а Мищенко вечно крутится возле этой Скрипковской, но она с ним «в номера» не ходит – у нее своя хата есть», – мысленно закончила за своего новоявленного кавалера фразу практикантка. Конечно, раньше она бы больше обрадовалась приглашению, исходящему от того же Леши Мищенко, – но кто такой Мищенко и кто такой Нахапетов? Мищенко, по сути, такой же практикант, как и она сама. А Нахапетов – все-таки столичная штучка, и рангом куда выше Мищенко! Хотя тот, как ни крути, намного привлекательнее: косая сажень в плечах, высокий, с густыми русыми волосами и таким открытым, приятным лицом, что Марина каждый раз помимо воли на него заглядывалась.
– Так что, встретимся часиков в семь?
– Лучше в восемь. Меня Маргарита Пална иногда до самой ночи работать заставляет…
* * *
Вчера у Тима был день рождения, а она даже не позвонила. И он ей не позвонил. Хотя она, вопреки всем законам логики, ждала его звонка. Не потому, что хотела видеть его: теперь она даже не знала, хочет ли она этого? После того кошмара, который случился с ней у Натальи, прошло уже две недели, а она до сих пор ощущала на себе чужие руки, губы… и ходила как потерянная. И постоянно чувствовала волнами накатывавшее омерзение – к себе, к Лешке, вообще к жизни, где люди могут вот так поступать… и, прежде всего, она сама.
Во всем, что произошло и с Тимом, и с Лешкой, сейчас Катя винила главным образом себя. Если с тобой так поступают – значит, ты вела себя соответствующе. Создала предлог. Спровоцировала. Позволила. Подставила правую щеку, а затем, как полная идиотка, – левую. И неважно, что какая-то там книга, которой две тысячи лет, говорит, что так и нужно. Кому нужно? Ей? О господи, как же все запуталось. Окончательно. Отвратительно. К психологу ей сходить с этим, что ли? Потому что в таком состоянии ни жить, ни нормально работать она не могла. К тому же теперь она панически боится еще и того, что Тим каким-то образом узнает о том, что она приняла Лешку Мищенко за него. Хотя как Тим мог это узнать и, главное, от кого – для нее было загадкой. Ведь она даже Наталье не открыла всех подробностей этой истории. Несколько раз была на грани того, чтобы попросить у подруги совета – но для этого нужно было бы рассказать все… и она не смогла. Язык не повернулся. И если обо всем этом до сих пор знали только двое – она и Лешка Мищенко, то каким образом это могло дойти до Тима? Не Лешка же станет откровенничать перед Тимом о том, что случилось ночью между ними в гостях у Антипенко?!
