* * *
Стюардесса с поклоном подала Тараки воду, снова поклонилась и пошла назад по проходу.
Генеральный секретарь наклонил голову и проводил ее внимательным взглядом.
— Ах, дорогой Тарун! — сказал он затем, отхлебывая из стакана. — Как прекрасна жизнь! Ты не находишь?
И с усмешкой посмотрел на своего спутника.
— Да, — более из вежливости согласился Тарун. — Конечно.
Его мысли крутились вокруг предстоящего отчета. Амин велел не спускать глаз с Тараки… но как он мог это сделать? Во время официальных приемов ничто не мешало ему слушать, но официальные приемы для того и придуманы, чтобы тратить массу времени и сил на произнесение разного рода благоглупостей, позволяющих не сказать ни слова о том, что на самом деле имеет значение. А на переговоры Тараки ездил один. С ним беседовал сам генсек Брежнев и его правая рука — глава тайной полиции Андропов. Именно это казалось странным Таруну. По идее, речь шла о технической и военной помощи, поэтому на этих встречах уместнее было бы присутствие Косыгина или министра обороны Устинова. И вот на тебе: Андропов. Тараки не говорил, о чем конкретно шла речь во время их беседы. Но вернулся он с нее довольно взвинченный. И какой-то решительный. Похоже, чем-то его приободрили… приласкали. Вселили новые надежды. На что именно?..
— Конечно, — повторил Тарун, уже улыбаясь. — Жизнь и в самом деле прекрасна. Особенно когда вокруг нас этакие прелестницы…
— Да, да! — с чувством согласился Тараки. — Когда мы покинем наконец юдоль земных скорбей, я буду рад, если в раю нас встретят похожие!..
Он поднял руку и щелкнул пальцами.
— Доченька, — ласково сказал он снова подбежавшей девушке. — Знаешь что? Ты такая красавица! Принеси нам, пожалуйста, бутылку коньяку и пару рюмок. Выпьем за твое здоровье!.. Да, и лимон не забудь нарезать!..
Может быть, они все-таки согласились ввести войска? Или, по крайней мере, намекнули, что скоро согласятся? Вряд ли, вряд ли… этого он бы не утаил… слишком большая победа… такие победы не замалчивают…
— Вот умница!.. иди я тебя поцелую!
Генсек обнял ее чуть ниже талии и, когда девушка, стыдливо улыбаясь, наклонилась, смачно чмокнул в щеку.
— Ах, персик ты мой! — вздохнул он. — Нет, не надо… поставь, я сам все сделаю.
Тараки разлил коньяк по рюмкам, поднял свою и, глядя Таруну в глаза, сказал:
— Давай выпьем за удачу, а? Пусть у нас будет удача! Все остальное тогда тоже будет!..
Они чокнулись, Тарун пригубил. Тараки опрокинул рюмку в рот, тут же наполнил снова, выпил и только теперь зажевал долькой лимона.
— Ах, дорогой Сайед! — сказал он, откидываясь на спинку кресла. — Как трудно быть у власти! Как много ошибок приходится совершать!..
— Перестаньте, Нур Мухаммед, что вы говорите! — возразил Тарун. — Какие ошибки? Если они и случаются, то по вполне понятным причинам. Ведь вы ведете корабль страны в штормовом море революции!
— Да, да, — согласился Тараки. — Вот именно. Вот именно. И у меня так мало помощников!.. Я надеюсь на тебя, дорогой Сайед. Очень надеюсь…
— Постараюсь оправдать ваши надежды…
— Почему ты не пьешь? — спросил Тараки.
— Я не так устал, как вы, учитель, — с извиняющейся улыбкой ответил Тарун. — Эти дни я только расхаживал рядом с вами, как на прогулке, а весь груз решений и ответственности ложился на ваши плечи!.. Какие важные переговоры вы провели в Гаване! Какие в Москве!.. Конечно, сейчас вам следует немного выпить, чтобы расслабиться…
— Да, — вздохнул Тараки. — Это верно.
Он неторопливо наполнил рюмку.
— А главные из моих помощников, они… — Тараки неподвижно смотрел в пространство. — Ну ладно, не будем об этом.
Опрокинул рюмку в рот, пожевал лимон. Сморщился.
— Главный ваш помощник — это, конечно же, Амин, — осторожно сказал Тарун. — Рядом с ним другие кажутся неопытными детьми.
Тараки хмыкнул и с интересом посмотрел на адъютанта.
— Ты считаешь? А тебе не кажется, что его становится все больше и больше? Его становится слишком много! Не замечал?
— Товарищ Амин просто работает, — сказал Тарун, пожав плечами. — Если бы он ничего не делал, его было бы слишком мало. И он был бы никому не нужен…
— Не знаю… У меня такое чувство, что скоро он займет все.
— В каком смысле? — удивился Тарун.
— В прямом. Все посты… все дворцы и резиденции… все! все!
Тарун молчал.
— Да, но ведь товарищ Амин… — начал он неуверенно.
— Хватит! — неожиданно крикнул Тараки, ударив по столу кулаком. — Товарищ! Тоже мне — товарищ! Такой товарищ опаснее врага! Ты знаешь, что он готовит на меня покушение?
— Вы шутите!
Тараки криво усмехнулся, глядя ему в глаза. Потом вздохнул.
— Конечно, шучу. Ты же знаешь — я большой шутник!.. Но то, что он хочет сжить меня со свету, — чистая правда. Я начинаю его бояться. Честное слово, я хотел бы видеть его меньше…
Он потянулся к бутылке, налил коньяк в рюмку. Поднял ее, посмотрел на свет.
— Но, ты знаешь…
— Что?
Тараки неспешно выпил. Морщась, сунул в рот дольку лимона, прожевал.
Вдруг пьяненько засмеялся и погрозил адъютанту пальцем.
— Знаешь, боюсь, мы его уже вообще никогда не увидим!..
Снова рассмеялся, глядя в изумленно-испуганное лицо Таруна, залихватски махнул рукой и отвернулся к окну.
Внизу лежали горы.
* * *
Пункт боевого дежурства ПВО Кабула работал в обычном режиме. Операторы сидели за пультами. Зеленовато светились экраны локаторов, без конца рисуя свои раз и навсегда отмеренные круги. В дальнем углу комнаты два офицера, стоя за большим столом со схемой расположения, возбужденно переговаривались по-афгански.
Полковник Стрижов плохо знал язык.
Обычно если случалось что-нибудь такое, что требовало столь возбужденных обсуждений, к нему обращались за советом и помощью. Однако сейчас офицеры решили обойтись без его участия. Бросив еще две или три резких фразы, старший из них быстро вышел из комнаты. Второй подошел к одному из операторов и что-то отрывисто приказал.
Да, полковник Стрижов плохо знал язык, но главное он все-таки понял. Поэтому через минуту поднялся со стула, сделал несколько движений, чтобы размяться, и, безмятежно насвистывая, тоже покинул пункт боевого дежурства.
Он прошел коридором, успев увидеть в окне мерное вращение локаторной антенны на фоне гор и холмов и нацеленные в небо жала зенитных ракет, свернул и, остановившись у двери своего кабинета, сунул ключ в замок.
