В мечети не было никого, кроме молодого человека, стоящего на коленях около молельной ниши. Он молился, а пожилой служитель, наполняя маслом светильник, нашептывал ему какие-то наставления. Осман кивком дал знать Мустафе, чтобы тот следовал за ним, а затем обратился к человеку, который, судя по его одеянию и длинной бороде, был муэдзином.
– Простите, что я осмелился побеспокоить вас, – сказал Осман, почтительно поклонившись.
Окинув его быстрым взглядом, служитель кивнул.
– Я слушаю тебя, – сказал он, улыбаясь. – Какая нужда привела вас сюда?
– Мы прибыли издалека. Дело в том, что мой сын, – он указал на Мустафу, – тяжело болен. Мы прошли длинный путь до Казвина в надежде, что милостью Аллаха найдем хорошего врача, который бы излечил сына от тяжелого недуга.
Старец положил руку на голову Мустафы.
– Да услышит всемилостивейший Аллах вашу мольбу. Он позаботится о тех, кто ему предан. Однако богопослушного врача я назвать не могу. – Он на минуту задумался. – Насколько крепка твоя вера, сын мой?
Осман взглянул ему прямо в лицо.
– Я дважды посетил Каабу и готов умереть, будь на то воля Аллаха.
Эти слова произвели впечатление на старца.
– Тогда я назову имя врача, который поможет твоему сыну. Его зовут Али аль-Хусейн ибн Абдалла ибн Сина. Правда, он… Я уже просил эмира наказать его за образ жизни, недостойный правоверного мусульманина, и даже выслать из города. – Муэдзин с сочувствием посмотрел на Мустафу. – Он хоть и богохульник, но, думаю, поможет твоему сыну.
– Только Аллах может призывать неверных помогать его чадам, – ответил Осман. – В своей безмерной доброте и милосердии он охраняет нас от тлетворного влияния зла.
– Ты верно сказал, сын мой, – кивнул муэдзин. – Если вера твоя слаба, то в доме врача тебя подстерегает угроза сбиться с истинного пути. Но я думаю, что вместе вы выдержите это испытание.
Старик описал дорогу к дому.
Преклонив колени перед муэдзином, Осман и Мустафа обратили взоры к михрабу, воздавая хвалу всемогущему Аллаху за то, что Он привел их в это место, и прося защиты Всевышнего в их предстоящем испытании.
Мустафа сильно волновался, приближаясь к дому врача. Не сомневаясь, что тот достоин всяческого осуждения, Мустафа думал над тем, как может человек, которому Аллах дал талант исцелять болезни, отвернуться от Него.
Когда они уже устали ждать, решив, что ошиблись адресом, дверь приоткрылась.
– Что вам надо? – раздался недовольный голос. Будь Мустафа один, он сразу бы сбежал отсюда. Но Осман не думал пугаться.
– Если это дом врача Али аль-Хусейна ибн Абдал-лы ибн Сины, то я прошу принять нас, – вежливо произнес Осман. – Мой сын тяжело болен, и я надеюсь, что твой хозяин может исцелить его.
– Верно, – последовал ответ. – Но его сейчас нет дома.
– Жаль, – сказал Осман. – А не позволишь ли ты нам дождаться его, чтобы изложить свою просьбу?
– Ждите, если вам так надо. Но он вернется не скоро.
– Нам все равно. Мы совершили долгий путь, чтобы попасть к нему, и готовы ждать сколько угодно.
Поскольку никто не предложил им войти в дом, Осман расстелил дорожный плащ прямо перед воротами и сел на него вместе с Мустафой.
– Вот увидишь, – шепнул он на ухо Мустафе. – Скоро нас позовут в дом. Зачем привлекать интерес прохожих? А тогда уж мы как-нибудь разберемся, здесь ли живет тот, кого мы ищем.
– Осман! – Мустафа наконец отважился открыть рот. – Ведь это врач! Как такой человек мог…
– Аллах создал человека не для того, чтобы он слепо следовал за его словом, как скот за пастухом. В своей безмерной доброте и милосердии он подарил людям свободу. И некоторые пользуются этой свободой, чтобы отречься от Аллаха, своего Творца.
Мустафа вздрогнул. Он был не в состоянии понять, как человек в трезвом уме может предпочесть ад раю.
В лавке торговца маслом Леви царили мир и покой. Теплый солнечный свет струился в дом через открытую дверь, окутывая его нехитрую обстановку пеленой таинственности. Если бы это было не в Казвине, а где-нибудь в Лондоне или Париже, Беатриче бы решила, что находится в художественной галерее или эксклюзивном парфюмерном бутике XXI века, оформленном в стиле минимализма, столь популярного в дизайнерской среде. Но Беатриче знала, что в сосудах, которыми были заполнены полки шкафов, хранились вовсе не дорогие кремы для ухода за кожей, духи или флаконы с мылом. Это были масла, приготовленные из всевозможных ароматических трав, и специальные мази, предназначенные для погребений по восточным обычаям. Сюда приходили не для того, чтобы любоваться красотой и наслаждаться роскошью. Людей приводил печальный повод: они хоронили своих близких.
Али и Беатриче были в лавке одни. За окном слышался грохот молотков – это работали каменотесы, изготовлявшие надгробия, – и стук ткацких станков, на которых ткали саваны. Беатриче поежилась, увидев за окном женщин, одетых во все белое. Они шли за гробом, который несли несколько молодых мужчин. Процессия двигалась всего в нескольких метрах от еврейской лавки. Большие черные ворота кладбища были открыты настежь. Вдалеке виднелись каменные надгробия на могилах богачей, возвышавшиеся над скромными могилами простых смертных. Даже на кладбище царила иерархия.
Прождав некоторое время в одиночестве, Али громко прокашлялся, и сразу же из глубины лавки послышались шаги.
– Простите, что заставил вас ждать, – сказал молодой человек с приветливой улыбкой на худощавом лице. На нем была белая одежда и круглая шапочка на макушке, из-под которой свисали две длинные косички. – Чем могу служить?
Беатриче почувствовала, что краснеет. Похожее чувство она испытала, случайно оказавшись в еврейском квартале Парижа. Возможно, в ней говорило чувство вины за преступления «коричневой орды». Хорошо, что Али был рядом. Он и будет говорить с раввином.
– Мир вашему дому, – громко сказал Али. Беатриче удивилась его тону. Наверное, он тоже испытывал чувство неловкости, как и она. – Мы бы хотели видеть раввина Моше Бен Маймона.
Молодой человек удивленно поднял бровь.
– Простите, господин, но вы, должно быть, ошиблись адресом. Здесь нет раввина с таким именем. Вам надо…
– Не утруждайтесь, – прервал его Али. – Я уже говорил с Моше Бен Маймоном некоторое время тому назад. Здесь, в этом доме. Я от Саддина.
Юноша склонил голову.
– Я понимаю, – ответил он. – Тогда мне еще прискорбнее сообщить вам, что Моше Бен Маймон тяжело болен. Он не встает с постели и никого не принимает.
– Но…
Али и Беатриче обменялись взглядами, полными ужаса.
– Но это чрезвычайно важно, – не выдержала Беатриче. – Извините, пусть это будет неслыханной дерзостью, но, несмотря на болезнь, мы просим раввина принять нас. Мы… – Она провела языком по губам. Что делать? Может, сказать правду? Наверняка в этом доме нет непосвященных. – Пойдите к ребе Бен Маймону и передайте, что мы хотим спросить его о камнях Фатимы. Только он может ответить на наши вопросы. Время не терпит. Нас преследуют фидави.
