I
Доктор Беатриче Хельмер сидела в ординаторской приемного покоя хирургического отделения больницы за письменным столом и просматривала результаты обследования пациентов, недавно полученные из лаборатории. Через открытую дверь доносился шум отделения – шаги врачей и сестер, стон какого-то пострадавшего, голос скандалящего больного, грубо разговаривавшего с сестрой.
Беатриче откинулась на спинку стула и на мгновение закрыла глаза. Был вечер пятницы. К концу недели в отделении обычно всегда много работы, но эта пятница выдалась особенно напряженной. С семи часов утра пациенты и санитары скорой помощи без конца хлопали входной дверью. Беатриче с коллегами целый день метались между смотровыми и процедурными, умудряясь при этом не натыкаться на пациентов, заполнивших проходы в ожидании рентгенографического обследования или врачебной помощи. Между тем дело шло к полуночи. Беатриче работала без отдыха вот уже семнадцать часов. Она устала, силы ее иссякли, и единственное, чего ей хотелось, – это принять горячую ванну и лечь спать. Мечтам, к сожалению, пока не суждено было сбыться: впереди еще восемь часов работы. Но чувствовала она себя так, что, казалось, не вынесет в больнице и четверти часа. Такие кризисные состояния случались с Беатриче каждое ночное дежурство. Оставалось только взять себя в руки и не сдаваться усталости…
Беатриче выпрямилась, одну руку положила на живот и сконцентрировалась на дыхании – так, как недавно ее научили в фитнес-клубе: «Выдохните из себя напряжение». Это было название целого курса обучения. Техника, которая срабатывала везде – даже на рабочем месте или в метро. При каждом вдохе она считала до десяти, стараясь не обращать внимания на пьяного, который громко протестовал против того, чтобы у него брали кровь на анализ. Похоже, он считал врачей и сестер сотрудниками КГБ. Она открыла глаза и прислушалась к своим ощущениям. Стала ли она вновь бодрой и отдохнувшей? Может быть, чуть-чуть. Вероятно, разработчики техники снятия напряжения не учли того, в каких условиях приходится работать людям в приемном покое больницы.
Беатриче вновь вернулась к результатам обследования. Они были неутешительны и принадлежали девятнадцатилетней девушке, в героиновом угаре оступившейся на лестнице Центрального железнодорожного вокзала и сломавшей при падении руку. Беатриче сама накладывала ей гипс. Но могла ли она по-настоящему помочь этой девушке? Она ужаснулась, вспомнив ее глаза на узком мертвенно-бледном лице со склеротическими жилками цвета спелых апельсинов. Несомненно, молодая женщина срочно нуждалась в лечении в условиях клиники, но ее невозможно было уговорить остаться. Еще не успел высохнуть как следует гипс, а она уже выписалась. И конечно же, под расписку. В конце концов больница не может отвечать за последствия. Беатриче разочарованно покачала головой. Согласно законам Германии, она сделала для этой молодой наркоманки все что смогла. И тем не менее неприятное ощущение того, что она спасовала перед трудностями, осталось. Любой житель Гамбурга знал, что в районе Центрального вокзала клиентов поджидает как минимум две дюжины наркоторговцев.
Судя по всему, печень молодой женщины может вынести еще две или три дозы героина. И кто знает, доживет ли она до того момента, когда ей нужно будет снимать гипсовую повязку.
– Мне кажется, тебе это не повредит, Беа.
Как с небес, перед ней появилась вдруг чашка с дымящимся кофе. С удивлением и благодарностью она взглянула на Сюзанну. Молодая сестра всегда была готова помочь в трудную минуту, и сейчас это оказалось как нельзя кстати. Глоток горячего кофе ей бы не повредил. А так как добрые отношения между врачами и сестрами давно уже стали редкостью, Беатриче особенно оценила этот поступок.
Она закрыла глаза, вдохнула аромат и осторожно пригубила кофе. Он был горячим и крепким, и хотя какого-то дешевого сорта и сварен на старой больничной кофеварке, подействовал намного эффективнее, чем упражнения для снятия напряжения.
Сюзанна уселась на вращающийся стул, что стоял рядом с Беатриче, и взглянула на результаты обследования.
– Это анализы малышки?
– Да. Ее печень никуда не годится. И сказать тебе еще кое-что? Она беременна. – Беатриче убрала результаты анализов в коробку для хранения бумаг. – Мы абсолютно уверены в том, что эта девушка скоро умрет – у нее откажет печень, но что мы можем сделать против ее воли? Могу поспорить, что в состоянии комы она вновь попадет к нам или сразу окажется в клинике судебной медицины.
– Да, это горько, – сказала Сюзанна. – Но знаешь, порой…
В этот момент открылись раздвижные двери и несколько человек ворвались в приемный покой. Воздух наполнился резкими голосами одетых в чадру женщин. Беатриче и Сюзанна одновременно вскочили со своих мест, героиновая наркоманка была тут же забыта.
«Поножовщина? Пулевые ранения? Тяжелораненые?» – промелькнуло в голове Беатриче. Пока она лихорадочно вспоминала, есть ли места в палатах интенсивной терапии, вошел мужчина с пожилой женщиной на руках. В тот же миг ей стало стыдно за свои предубеждения. Лучше бы она получила оплеуху!
Беатриче подхватила единственную пока еще свободную каталку и направилась к плачущим и кричащим людям.
– Положите ее сюда, – сказала она и, взяв руку пожилой женщины, стала нащупывать пульс. Он был частым и слабым. – Что произошло?
Вокруг нее гудели голоса. Беатриче казалось, что она находится на базаре Багдада, Каира или Туниса, однако вразумительного ответа так и не дождалась.
Если бы пожилая женщина причитала, кричала, плакала, Беатриче не так бы волновалась. Но она, бледная и испуганная, тихо лежала на каталке и, несмотря на суету вокруг нее, не подавала признаков жизни. Она не реагировала даже тогда, когда Беатриче ощупывала ее худое маленькое тело под широкими восточными одеждами, а Сюзанна измеряла кровяное давление.
– Восемьдесят на сорок пять, – сказала сестра и протянула Беатриче иглу. – Будем делать вливание?
Беатриче кивнула, и Сюзанна стала пробираться сквозь толпу сопровождающих, плачущих и стенающих так, будто пожилая женщина уже умерла. Впрочем, Беатриче и сама не была уверена в том, что это в ближайшее время не произойдет.
– Говорит кто-нибудь из вас по-немецки? – спросила Беатриче, нащупывая вену на худой руке. По испуганному взгляду сорокалетней женщины она поняла, насколько недружелюбно прозвучал ее голос. Но что она могла сделать? Время уходило, а она все еще не знала, что случилось с женщиной. Рядом не было даже санитаров скорой помощи, ведь больную доставили в отделение родственники. С ней могло быть все что угодно – от инфаркта до заворота кишок или черепно-мозговой травмы, а она не понимала ни единого слова.
– Пожалуйста, – сказала Беатриче, пытаясь придать своему голосу спокойный и дружеский тон, – если мы с вами хотим помочь больной, нам необходимо знать, что произошло. Итак, спрашиваю еще раз: говорит кто-нибудь из вас по-немецки?
