Но мы тоже ничего не могли сделать.
Мы тоже оказались в ловушке.
Мои руки уже болели от напряжения. Я смог бы продержаться еще чуть-чуть, моя хватка ослабевала. Мы не могли убить монстра, а если мы выдернем ассегаи для нового отчаянного удара, то тут же будем растоптаны или изувечены до смерти, не успев даже поднять копья. Мы нуждались в помощи, иначе мы, охотники, были обречены.
В этот момент из пещеры выбежала Джорджия.
— У меня за поясом! — закричал я ей. — Быстро!
Я повернул копье в ране, заставив дракона поднять голову и зарычать от боли.
Джорджия перебежала под огромной пастью на мою сторону, выхватила рог единорога из-под моего пояса и пырнула под горло дракона. Когда он опустил голову, чтобы схватить ее, его грудь приподнялась. Самая уязвимая часть дракона оказалась ничем не защищенной. Джорджия вонзила рог единорога как меч в грудь дракона, глубоко, глубоко, в самое сердце. Изумрудный поток крови хлынула из раны. Дракон испустил вопль предсмертной агонии. Рябь прошла по хребту у него на спине.
— Ну давайте! — закричала Джорджия. — Пошли отсюда!
Мы с Хассом выдернули ассегай и бросились наутек. Пока мы пытались ускользнуть, из ноздрей дракона неожиданно вырвалось пламя. Его обжигающее дыхание подожгло подлесок. Длинные свирепые языки белого, красного и желтого пламени лизали листья и ветки. Даже когда дракон упал на бок, горячие жгучие струи продолжали литься из его пасти. Лианы скукожились от жара, кусты загорелись, кора деревьев обуглилась, листья стали пеплом.
— Он пышет! — закричал Хасс, будто мы сами этого не видели. — Назад, назад!
Мы разбежались в разные стороны и стали наблюдать с безопасного расстояния.
Зверь вовсе не пытался сжечь нас. Он просто испускал дух. Если бы он был человеком, он бы плакал, или молился богам, или проклинал врагов. Он был драконом, и поэтому он плевался огнем. Листва горела недолго. Все-таки в тропическом лесу листья слишком влажные и губчатые. А дракон, казалось, уже боролся за каждый вздох. Его глотка сжималась.
Дракон испустил жалобный крик. Он корчился и изгибался, это существо было в предсмертной агонии. Как раненая змея сворачивается в клубок во время агонии, свертывался кольцами, так же и дракон делал со своим хвостом, со своим длинным телом рептилии. Он поднимался и падал назад, он расправлял крылья. Его глаза вначале были широко открыты, и в них пылала злость, а теперь они превратились в узкие щели. В конце концов через много минут его тело распростерлось на земле. С тяжким стоном он уронил голову, а затем упало и туловище. Длинный безжизненный язык вывалился наружу. Глаза закрылись в последний раз. Дыхание перешло в шипение.
— Получи свое, убийца! — с удовлетворением в голосе воскликнула Джорджия. — Наконец мой единорог отмщен!
В этот момент дракон открыл один глаз.
Вся моя охота сражаться уже испарилась.
— Он еще жив! — заорал я. — Бежим!
Мы все втроем бросились по тропинке через тропический лес к морю. Дракон, сопя и хрипя, неуклюже двигался за нами. Когда мы добрались до воды, которая теперь уже была прямо в лесу, мы стали бежать по ней, расплескивая ее во все стороны, как будто мчались по мангровым болотам.
Дракон продолжал нас преследовать.
Оказавшись прямо в море, мы не на шутку перепугались.
Когда дракон выполз из-под свода деревьев, он неожиданно и совершенно чудесным образом взлетел в воздух. Раздалось сильное хлопанье его разорванных крыльев, и он поднялся вначале на метр, потом на пять, десять метров над поверхностью лагуны. Усилия, которые он прилагал для этого, нельзя было не заметить. В этот момент я даже пожалел это существо. Думаю, он никогда раньше не летал, но сейчас жизнь по каплям утекала из него, приближался его последний час, и он заставил свое непослушное громоздкое тело оторваться от земли и подняться в небо. Его крылья двигались как лебединые, с грацией и силой, но разрывались на части с каждым взмахом. Там, где мы с Хассом вонзили в него копья, перепонки крыльев рвались под порывами ветра.
Дракон поднимался все выше и выше, за ним тянулся след зеленой крови, льющейся из его пронзенного сердца.
— Уходит, — разочарованно произнесла Джорджия. — Я же вам говорила…
Но только мы подумали о том, что он может уйти, его крылья сложились на полувзмахе. Дракон стал падать камнем. Он просвистел в воздухе и с огромным всплеском упал в море. Затем последовала непродолжительная борьба, когда он пытался остаться на плаву, но он был серьезно ранен импровизированным мечом Джорджии. Его силы быстро уходили. Вспенивая поверхность воды, он пошел ко дну. Океанские воды поглотили ужасного зверя.
— Ура! — ликующе завопил я. — Получилось!
Но мой триумф оказался преждевременным. Несколько минут спустя раздался громкий треск. Огромный кусок кораллового рифа неожиданно отвалился. Мы уже много дней предполагали, что это может случиться, но именно сейчас риф, к тому же ослабленный тайфуном, не выдержал постоянного натиска волн Тихого океана и треснул.
Теперь в рифе была промоина.
— Волна! — закричал Хасс. — Бежим!
Челюсти рифа вокруг острова раскололись. После того как повреждение возникло в одном месте, трещин стало все больше и больше, и в них хлынула морская вода. Океан прорывался через пробоину. Мы увидели большую бело-зеленую волну, которая летела прямо к тому месту, где мы стояли. Мы развернулись и бросились бежать по тропинке сквозь деревья. Океан гнался за нами, размывая подлесок. К тому времени, когда мы добежали до лагеря, где встревоженные взрослые искали и звали нас, мы уже были по щиколотки в воде. Теперь наш лагерь стал частью лагуны, и лагуна накрывала лагерь.
— Вот и мы! — крикнула Джорджия, в ее глазах сияло ликование от одержанной победы. — Я убила дракона!
Взрослые схватили нас за руки, и мы вместе начали бороться с потоком, пытаясь добраться до того места, где пришвартован наш плот. Это было похоже на борьбу с приливной волной. У взрослых не было времени отругать нас. Не было времени спрашивать нас, мальчиков, почему мы разукрасили себя узорами цвета индиго. Не было времени выяснять, почему это Джорджия заявила о том, что убила дракона. На это просто не было времени. Мы добрались до плота, вскарабкались на него, а потом каждый схватил по веслу.
Вскоре мы были на просторах океана.
Грант поднял парус — шкуру Матери зверей.
Когда мы отплыли достаточно далеко, мы все повернулись и бросили долгий прощальный взгляд на остров Кранту. Удивительно печальное зрелище. Никакой земли не было видно. Только деревья торчали из воды, как иглы утонувших дикобразов. Над ними кружилось целое облако птиц. Сотни птиц всех видов. Некоторые растерянно кружили вокруг. Другие улетали в дерзкой надежде пересечь океан. Некоторые остались сидеть на ветвях деревьев, ожидая голодной смерти.
У меня мороз пробежал по коже. Совсем недавно мы жили, играли и работали на этом острове. Мы бегали по тропическому лесу, полному жизни. А теперь все это исчезло под водой. Мы как будто смотрели на то, как тонет старый друг. Никто больше никогда не пройдет ни по лесным тропинкам, ни по коралловому песку пляжа.
