Кларенс кубком отсалютовал потолку, махом опрокинул в рот и проглотил вино.
— Никто на ту пору и не подозревал, что он самозванец. Вплоть до вашего с братом появления.
— Верно. Никто об этом не знал. Так почему… если Лайонел…
— Он принял его за Николаса, а собственную ошибку обнаружил, когда было уже поздно.
— М-м… Он думал, что это был Ник… — Кларенс обеспокоено уставился перед собой. — Ах, как бы им гордился отец. Не семья, а волчье логово…
Он встал, подошел к серванту, потянулся было к графину, но передумал. Разжал пальцы, кубок выскользнул и загремел на серванте, раскачиваясь. Лицо вытянулось, и, хотя глаза Кларенса выглядели осоловевшими от вина, Криспин уловил смену настроения и проблески искренности, что его сильно удивило.
— Наверное, мы, Уолкоты, заслуживаем друг друга…
— Мне необходим этот ларец, мастер Кларенс. Вы можете его каким-то образом достать?
Кларенс обернулся к Криспину и медленно всплыл из пучин меланхолии.
— Мод раскудахтается, как я не знаю что… — Он усмехнулся. — Так что сделаю с большим удовольствием. — Он шагнул было к двери, однако на пороге обернулся. — Кстати, что с ней сталось? С этой горничной?
Криспин надменно выпрямился и нахмурился.
— Она нашла себе временную работу. Хотя меня беспокоит ее безопасность.
— Что? Как? У нее же ничего нет!
— Она всего лишь пешка в игре с огромными ставками. И этот ларец мог бы ей помочь.
— Но он же пустой!
— Просто доверьтесь мне, мастер Кларенс. Я знаю, она причинила неприятности вашей семье. Способствовала наглому обману. Но я не думаю, что вам будет приятно узнать, что ее убили из-за дела, в котором она совершенно не повинна.
Кларенс скорчил гримасу и поиграл рукоятью кинжала. Затем кивнул и покинул гостиную.
Криспину не сиделось на месте, так что он описал несколько кругов по комнате. Филиппа. Ему надо бы сосредоточиться на Махмуде и итальянцах, однако все подобные мысли вдребезги разбивались о ее образ, который неотступно стоял перед глазами.
Когда он оставил ее в «Кабаньем клыке», Филиппа выглядела такой потерянной… Ну почему он не заключил ее в объятия на прощание? Почему устроил сценку насчет поцелуя? Да сколько угодно мужчин целуют своих женщин на улицах! Простые, трудолюбивые мужчины…
И рыцари целуют женщин при всем народе. Хотя, конечно, тут речь идет вовсе не о благородных леди, а о дамах полусвета, если не сказать жестче.
Он посмотрел на стену, чья фреска изображала веселое семейное празднество в каком-то саду. На заднем плане нарисованные работники укладывали бунты тканей в красильные чаны. Богатое же семейство было разряжено в лучшие меха и алые одежды. Рядом сновали босоногие служанки, чьи поддернутые юбки открывали взору белые лодыжки и колени. Породистые собаки прыгали возле довольных хозяев, а дворовые шавки тем временем хватали за пятки нетрезвых красильщиков, нагруженных рулонами материи. Крестьяне отчаянно тянули упрямых ослов, впряженных в телеги и повозки; зажиточные торговцы небрежно придерживали за поводья гладких белых скакунов…
Нет. Пожалуй, сколько ни старайся, Криспин никогда не сумеет найти удовольствие в развлечениях низкородных сословий, выписанных на стене. Он чувствовал, что принадлежит только к тем, кто почище и побогаче; к тем, чьи надменно-томные лица столь прилежно выписаны вот на этой штукатурке…
Мигнул огонек свечи, и в то же мгновение скрипнула половица. Криспин вдруг сообразил, что сзади кто-то есть. Он скосил глаза, увидел Кларенса и встрепенулся, испытывая неловкость, словно его мысли разбрызгали по стене для всеобщего обозрения.
— Ох как она орала… — фыркнул Кларенс, передавая ларец. — Я знал, что овчинка того стоит. Понятное дело, я ничего ей не сказал, для какой надобности хочу забрать этот ящик. Она бы его скорее в огонь бросила. Просто из чистой вредности.
— Да. Глупо сжигать вещи назло другим людям.
Кларенс подошел к серванту, однако тут же остановился.
— Меня разбирает любопытство. Насчет вас.
— О?
— Да-да. В смысле… ваша одежда. И этот странный титул… как там бишь вас прозвали?..
— Следопыт?
— Вот-вот. Следопыт… Так кто же вы?
— Человек со множеством дарований, хотя ни одно из них не ведет к богатству и успеху.
Кларенс расхохотался:
— Мы с вами братья по духу!
— Разве вы не удачливый торговец тканями?
— Ну отчего же? Дела идут хорошо! Хотя и не столь удачно, как у Николаса, упокой Господь его душу. — Он осмотрелся по сторонам. — Или как у этого мошенника, что присвоил себе его имя. Впрочем… да, пожалуй. Я не создан для торговли. Тут Лайонел прав. Я быстро бы разорился.
— А я слышал, у него положение ничуть не лучше.
Кларенс резко вскинул лицо.
— Да? И где же это вы слышали?
Криспин отмолчался. Усмехнувшись, Кларенс покачал головой:
— Ясно. Одна из ваших пресловутых способностей, как я понимаю? — Кларенс задумался, покачивая в руке графин. — Если Лайонел повинен в этом убийстве, — медленно проговорил он, — то что с ним будет?
— Скорее всего повесят.
Кларенса передернуло.
— Чтоб мне провалиться… — Он застыл, блуждая по комнате рассеянным взглядом и, по-видимому, напрочь забыв про вино. — Вот, значит, как достаются наследства…
— По крайней мере это будет законно. Куда лучше убийства.
— Да, — медленно кивнул Кларенс. — Куда лучше… — Он посмотрел на графин в руке, словно видел его впервые в жизни, и решительно отставил в сторону. Вытерев руки об одежду, он проковылял к арке, не сводя глаз с Криспи-на. — А ему… его… — Он зажмурился. — Мастер Криспин, я совершенно не представляю, как работает закон. Это произойдет быстро? Или ему придется долго мучиться в тюрьме?
— Если бы он был высокопоставленным дворянином, то наверняка очень долгое время провел бы за решеткой. С другой стороны, он богатый торговец, и это многое меняет… Хотя лично я считаю, что затягивать не следует. Ваше наследство также воспоследует в скором времени.
— Да нет же, я не об этом. Просто… жаль мне его.
Криспин шагнул чуть ближе.
— Мастер Кларенс, не следует что-либо говорить Лайонелу. Или кому бы то ни было. Шериф будет крайне раздосадован, если виновника заранее предупредят. Да и не нужно его жалеть. Помните, вам может угрожать опасность.
Кларенс вскинул голову и мрачно покивал:
— Да, об этом я уже думал. Что ж, храни вас Бог.
— И вас. На вашем месте, мастер Кларенс, я бы запирал дверь.
У Кларенса кровь отхлынула от лица. Он невольно оглянулся на темную лестницу, скрывающую более темные тайны. Придерживая рукой ножны, поплелся наверх, словно взбирался на эшафот.
