Ознакомительная версия. Доступно 60 страниц из 297
— Что ты имеешь в виду? — спросил Матий, нахмурившись.
— Я имею в виду вот что. Несколько с виду неприметных человек ходят по городу и «крадут» богатых всадников, — сказал смотритель общины перекрестков. — Большей частью вольноотпущенники. Но это не обычные болтливые греки-гомики. Их всех так или иначе зовут Луций Корнелий. Мои братья по общине и я называем их приспешниками Суллы. Потому что они все принадлежат ему. Попомните мои слова, это не сулит ничего хорошего. И я могу предсказать, что они еще много повыщипывают богатых всадников.
— Сулла не может этого сделать! — сказал Матий, сжав зубы.
— Сулла может сделать все, что захочет, — возразил Цезарь. — Его назначили диктатором. Это даже лучше, чем царь. Его эдикты имеют силу законов. Он не ограничен законом lex Caecilia Didia, по которому следует, что должно пройти семнадцать дней между провозглашением закона и его утверждением. Он даже не обязан обсуждать свои законы в Сенате или в собраниях. И его нельзя привлечь к суду ни за какие действия, даже за совершенные в прошлом. Однако, — добавил Цезарь задумчиво, — думаю, что если Рим не взять в жесткие руки, он погибнет. Поэтому я надеюсь, что для Суллы все сложится удачно. И надеюсь, у него достаточно ума, способности к предвидению и смелости сделать то, что должно.
— У этого человека, — сказал Луций Декумий, — достаточно наглости для всего.
Живя в самом центре Субуры — беднейшего и самого разноязыкого района Рима, они понимали, что проскрипции Суллы не влияют на их жизнь так, как на жизнь тех, кто обитает в Каринах, на Эсквилине, Палатине, верхнем Квиринале и Виминальском холме. Хотя некоторые всадники первого класса были намного беднее, чем иные субуранцы, немногие из обитающих в Субуре обладали статусом выше казначея и почти никто не имел политических контактов, грозящих им теперь, когда Сулла встал у власти.
Когда Юлия и Муция Терция увидели, что имя Мария-младшего стоит вторым сверху в первом списке, они пришли к Аврелии. Поскольку обычно Аврелия приходила к ним, их визит оказался сюрпризом. Они принесли весть о списке, которая еще не дошла до Субуры. Сулла постарался, чтобы Юлия долго не томилась ожиданием решения своей судьбы.
— Я получила уведомление, его принес мне претор по гражданским делам, молодой Долабелла. — Юлия поежилась. — Неприятный человек! Имение моего бедного сына конфисковано. Ничего нельзя спасти.
— И твой дом тоже? — побелев, спросила Аврелия.
— Все. У него имелся подробный список имущества. Все акции рудников в Испании, земли в Этрурии, наша вилла в Кумах, дом здесь, в Риме, еще земли, которые Гай Марий приобрел в Лукании и Умбрии, посевы пшеницы на реке Баграде в провинции Африка, красильни для шерсти в Иераполе, стеклодувные мастерские в Сидоне. Даже ферма в Арпине. Все это принадлежит теперь Риму, и мне сказали, что все будет выставлено на аукцион.
— О, Юлия!
Но Юлия была из рода Юлиев. Она улыбнулась. Ей даже удалось донести эту улыбку до глаз.
— Не все так плохо! Я получила личное письмо от Суллы, в котором он говорит, что я получу сто талантов серебром от продажи. В такую сумму он оценивает мое приданое. Боги свидетели, я ведь выходила замуж без единого сестерция! Но я буду иметь сто талантов, потому что, как говорит Сулла, я — сестра Юлиллы. Ради нее, поскольку она была его женой, он не хочет, чтобы я нуждалась. Письмо довольно вежливое.
— Вообще-то это немало, но после того, что ты имела, это ничто, — со вздохом сказала Аврелия.
— Я смогу купить неплохой домик на Длинной улице, и у меня еще будет достаточный доход. Конечно, рабов продадут на аукционе вместе с домом, но Сулла позволил мне оставить Строфанта. Я так рада этому! Бедный старик чуть с ума не сошел от горя. — Юлия замолчала, ее серые глаза наполнились слезами. — Во всяком случае, я смогу устроиться довольно прилично. Это больше, чем могут сказать жены или матери других поименованных в списке. У них не осталось ничего.
— А как же ты, Муция Терция? — спросил Цезарь. — Ты записана как жена Мария или как дочь Муция?
По ней не было заметно, чтобы она горевала по мужу. Вот тетя Юлия — та горевала, хотя по ней и не видно. Но Муция Терция?
— Я записана как жена Мария, — ответила она, — поэтому я теряю свое приданое. Имение моего отца сильно обременено долгами. В его завещании мне ничего не выделено. Если что-то и было, все равно моя мачеха постаралась бы, чтобы мне ничего не досталось. Моя мать в безопасности: Метелл Непот — сторонник Суллы. Но их два сына должны идти в завещании впереди меня. По пути сюда мы с Юлией обсудили этот вопрос. Я останусь с ней. Сулла запретил мне снова выходить замуж, поскольку я была женой Мария. Да в общем-то, я и не хочу другого мужа.
— Это кошмар! — воскликнула Аврелия. Она взглянула на свои запачканные чернилами пальцы с припухшими суставами. — Может получиться так, что мы тоже окажемся в списке. Мой муж до конца оставался человеком Гая Мария. А после его смерти — человеком Цинны.
— Но этот дом записан на твое имя, мама. Поскольку все Котты — за Суллу, он должен остаться твоим, — сказал Цезарь. — Я могу потерять свою землю. Но по крайней мере, так как я — flamen Dialis, государство будет платить мне жалованье, а на Форуме у меня Государственный дом. Я думаю, Циннилла потеряет свое приданое.
— А родственники Цинны потеряют все, — сказала Юлия и вздохнула. — Сулла хочет покончить с оппозицией.
— А что с Аннией? И старшей дочерью, Корнелией Цинной? — спросила Аврелия. — Мне никогда не нравилась Анния. Она была плохой матерью для моей маленькой Цинниллы. Она неприлично быстро снова вышла замуж после смерти Цинны. Поэтому, смею сказать, она не пропадет.
— Ты права. Она достаточно давно жена Пупия Пизона Фругия, чтобы считаться женой именно Пупия, а не Цинны, — сказала Юлия. — Я многое узнала от Долабеллы, он с удовольствием рассказал мне, кто еще пострадает. Бедная Корнелия Цинна считается принадлежавшей к семье Гнея Агенобарба. Конечно, она потеряла свой дом, а Анния отказалась принять ее. Вероятно, она живет со старой теткой-весталкой на Задней улице.
— Как же я рада, что обе мои девочки замужем за нейтралами! — воскликнула Аврелия.
— У меня тоже есть новости, — заговорил Цезарь, чтобы отвлечь внимание женщин от их невзгод.
— Какие?
— Наверное, Лепид это предчувствовал. Вчера он развелся со своей женой, дочерью Сатурнина, Апулеей.
— О, это ужасно! — воскликнула Юлия. — Я еще могу понять, почему те, кто выступал против Суллы, должны быть теперь наказаны, но для чего должны страдать их дети и дети их детей? Вся эта суматоха с Сатурнином случилась так давно! Сулле наплевать на Сатурнина. Напрасно Лепид так поступил с ней. Она ведь родила ему троих замечательных сыновей!
— Больше она никого не родит, — сказал Цезарь. — Она легла в горячую ванну и перерезала себе вены. Так что теперь Лепид бегает по городу и проливает потоки слез от горя. Тьфу!
— Но ведь он всегда был таким, — презрительно фыркнула Аврелия. — Не отрицаю, в мире должно найтись место и для слабых людей, но беда Марка Эмилия Лепида в том, что он искренне считает себя настоящим мужчиной.
Ознакомительная версия. Доступно 60 страниц из 297
