Двадцать минут спустя я нашел зал суда. Самое уродливое здание, какое я видел за последнее время, но правосудие бывает безобразно. Припарковав машину Набико у тротуара, я вышел. Надо ждать, но ожидание — не моя специальность. Я пожалел, что оставил «Геймбой» у Набико.
Я попытался представить, что он сейчас делает. Вот он склонился над пишмашинкой, говорит в «Геймбой» «свет, камера, мотор» и прислушивается к шагам в коридоре. Никто не идет. Он ждет еше немного и повторяет громче, отчетливее произнося каждое слово. Но опять никто не приходит его арестовывать. Он орет в крошечный прибор. Швыряет его об стену. Затем, может, срывает шторы и жестикулирует перед Ихарой. «Арестуй меня, арестуй меня, арестуй меня, блядь такая».
Что-то в этом духе.
Даже сейчас мне трудно представить, что Набико — убийца. Слишком добродушен для человека, который прикончил собственного отца. Он мне понравился с первого дня на турнире, и хотя потом он стал каким-то странным (что, по-моему, объяснимо), я по-прежнему считал его славным парнем.
А теперь?
Надо пересмотреть свое мнение. А значит, видимо, надо пересмотреть и отношение к Сато. В принципе, я довольно непредубежденный человек, но понимаю: если такие, как я, начнут править миром, наступит анархия. Все уже к этому идет.
Я наблюдал, как люди, которые зарабатывали на жизнь, защищая нас от анархии, друг за другом заходят в здание. По лицам не поймешь, счастливы они или нет. Я обошел здание — проверить, нет ли черного хода, через который Квайдан и Флердоранж могли незаметно проскользнуть внутрь. Приближался финал, а я уже упустил достаточно последних шансов.
Конечно, черный ход был. И опять передо мной стояла дилемма. Центральный вход или черный? Монетки, чтобы бросить, у меня не было, да и грузовичок общества «Цугури» вряд ли проедет мимо, чтобы проорать ответ. Без дальнейших колебаний я выбрал центральный вход. Первое решение — лучшее.
Не знаю, сколько я прождал. И уже подумывал, правильно ли выбрал, еле сдерживаясь, чтобы не помчаться к черному ходу. Рано или поздно решение надо принимать и его придерживаться, подумал я.
Вдруг на улице появился огромный черный лимузин. Он двигался медленно и грозно, точно акула, лениво патрулирующая свои воды. Огромная хромированная решетка радиатора ослепительно отражала солнце. Лимузин остановился плавно и незаметно — я не сразу сообразил, что автомобиль больше не движется. Двигатель вполголоса угрожающе рычал. Эта машина могла принадлежать только Квайдану.
Первым вышел Перманент. Он придержал дверцу, и за ним появился Бобрик. Они двигались вяло, будто всю ночь где-то гудели, но одеты были так, чтобы становилось ясно: бандитом быть выгодно. Пока они обходили автомобиль, опустилось пассажирское окошко. Бобрик приблизился, а Перманент встал у бордюра, сунув руки в карманы, и уставился на свои туфли.
Бобрик стоял по стойке смирно и несколько раз кивнул тому, кто разговаривал с ним из лимузина. Затем глубоко поклонился, а окошко поползло вверх. Развернувшись, Бобрик присоединился к Перманенту.
Лимузин отъехал, не успел я решить, подходить к нему или нет. Ладно, минус одно решение, о котором придется пожалеть. Наблюдая, как лимузин лениво едет по улице, я гадал, в машине ли Флердоранж.
Перманент с Бобриком неторопливо пересекли тротуар и стали подниматься по лестнице в здание суда. Обычная развязная походка якудза сменилась глухим шарканьем, отчего они походили на похоронную процессию из двух человек. Кудрявая голова Перманента повисла засохшим подсолнухом. Перманент опирался на плечо Бобрика. Тот жестко задрал подбородок и шел нетвердо, будто игрушечный робот, у которого сели батарейки. Якудза были футах в двадцати от меня, и по их лицам я видел, что особого сопротивления они сейчас не окажут.
Я было направился к ним, но остановился.
Меня опередил детектив Арадзиро.
Я зашарил глазами вокруг, ища, куда бы спрятаться или убежать. По бокам от детектива шли двое крепких полицейских в штатском, при этом «в штатском» они, кажется, поняли буквально. На расстоянии прыжка я заметил ряд кустов. Приземление будет неприятным, однако тюрьма не лучше.
Но я так и не прыгнул. Постоял в тени, пропустил Арадзиро и его парней, будто меня тут и нет. Полицейские направились вверх по лестнице прямиком к Перманенту и Бобрику. Перманент и Бобрик остановились. Переглянулись. Затем произошла очень странная вещь — они поклонились копам. Что еще страннее, копы поклонились в ответ.
Знакомясь, все по очереди друг другу покивали. Еще один раунд поклонов. Арадзиро что-то сказал, и Бобрик опустил стриженую голову. Перманент шлепнул Бобрика по затылку. Один парень в штатском что-то сказал Арадзиро, и тот пожал плечами. Я ждал, кто первым вытащит пушку, размахнется или хотя бы плюнет. Но ничего такого не происходило. Эти полицейские и воры играли в игру похитрее.
Я хотел переместиться ближе и послушать, что говорят, но решил, что мне вряд ли обрадуются. Хорошо, что Арадзиро меня не заметил. Не буду испытывать свою удачу лишь для того, чтобы оказаться в центре внимания.
После нескольких неуклюжих попыток завязать разговор они, кажется, достигли определенного решения. Все довольно одеревенелые — стояли, скрестив руки и уставившись в землю. Парни в штатском в своих серых костюмах походили на усталых слонов. Перманент и Бобрик — совсем потерянные.
Вдруг Перманент схватил Бобрика и притянул к себе. Обхватил его своими ручищами и сжал в объятиях. Лица Перманента я не видел, а лицо Бобрика побелело. Кажется, он скорее изумился, чем смутился.
Копы отвернулись и стали смотреть в разные стороны. Если объятия затянутся, копы меня обнаружат методом исключения. Я вспомнил свою учебу в секте ниндзя «Черный Паук» в Наре: надо было сосредоточиться на искусстве ниндзюцу становиться невидимкой, а не на стрельбе из духового ружья. В большинстве ситуаций духовые ружья довольно бесполезны.
Слава богу, объятия вскоре закончились. Когда Перманент с Бобриком разъединились, я увидел лицо Перманента. Он сдерживался как мог, но мокрые глаза и зардевшиеся щеки свидетельствовали против него. Он яростно смахивал пылинки с костюма. Выпятил грудь. Хлопнул Бобрика по темечку — скорее удар, чем ласка. Ткнул Бобрика в плечо. Затем посильнее — в другое. Потом играючи два раза шлепнул Бобрика по лицу. С каждым ударом Перманент словно пытался восстановить свою мужественность.
Но ничто не могло привести Бобрика в чувство. Бобрик был просто кучей праха.
После шквала нежностей Перманент развернулся на каблуках. Бобрик и полицейские наблюдали, как он спускается по лестнице. По его напряженной осанке было понятно, что Перманент оглядываться не собирается. Копы повернулись в Бобрику. Тот угрюмо кивнул. Они взяли его под руку и увели.
Когда Арадзиро и его новый друг благополучно исчезли из виду, я поспешил вниз по ступенькам за Перманентом. Догнать его оказалось нетрудно. Он шел так медленно, будто работал на правительство. Мне надо было постараться, чтобы не нагнать его слишком быстро.
