Спотыкаясь, он шел по тротуару, как в тумане. Прохожие заранее уступали ему дорогу и, старательно отводя глаза, торопливо пробегали мимо. Люди так старались его избежать, что создавали на тротуаре пешеходные мини-пробки.
В конце улицы он свернул налево. Я отставал от него секунд на пять. Он еще раз свернул налево в гараж. Охранник открыл было рот, но, увидев лицо Перманента, оставил свой комментарий при себе. Когда Перманент шел мимо, охранник отвернулся, будто ему что-то срочно занадобилось в будке.
Я проскользнул незамеченным.
Перманент нажал кнопку и вошел в лифт.
Я не знал, сколько тут этажей. Может, десять или пятнадцать. Даже если девяносто, я все равно не мог войти в лифт вместе с обезумевшим якудза. Значит, можно с ним попрощаться.
Но когда двери лифта захлопнулись, я был вознагражден. Я заметил надпись у кнопок вызова. ЛИФТ РАБОТАЕТ ТОЛЬКО ДО ПЯТОГО ЭТАЖА. ПРОСИМ НАС ИЗВИНИТЬ. Моя первая большая удача за долгое время, но я с благодарностями не задержался.
Я помчался вверх по лестнице, перескакивая через две ступеньки. В наглухо закрытом лестничном колодце мои шаги отдавались громким эхом. Добежав до площадки между четвертым и пятым этажом, я услышал, как надо мной открылись двери лифта. Я замер.
Перманент, что-то бормоча, вышел на площадку. И так же лениво пополз дальше. Я пошел на цыпочках, шагая с ним в ногу. Стараясь, чтобы мои шаги сливались с его, как меня учили бродяги-карманники в Бангкоке в 1989 году.
На восьмом этаже он внезапно остановился.
А я нет. Меня заворожил гипнотический размеренный темп. Лишний шаг прозвучал пистолетным выстрелом. Я услышал, как он нервно развернулся на каблуках прямо надо мной.
— Кто там?
Я сжал кулаки и затаил дыхание. Я практически слышал, как напряглись его уши.
Послышался непонятный шорох. Затем звук, который ни за что не забудешь. Щелчок патрона, досылаемого в патронник.
Он выжидал этажом выше. Пару раз хлюпнул носом, но не двигался.
Спустя почти целую минуту он опасливо продолжил путь. На одиннадцатом этаже еще раз неожиданно остановился, но теперь я был готов. Потом он снова замер на тринадцатом, и я понял, что он устал. Он забормотал, хлюпнул носом и опять зашагал вверх.
На пятнадцатом этаже он заорал:
— Да пропади оно все пропадом!
И заколотил в металлическую дверь.
— Черт, черт, черт!
Грохнул выстрел. Ни секунды не думая, я шлепнулся на пол.
Я услышал, как просвистела пуля, рикошетя от бетонных стен, вниз по лестнице, как убойный шар патинко.
Перманент вдруг заткнулся. Я тут же подумал, что пуля попала в него, но затем услышал, как он откашливается.
— Ладно, ладно, — шептал он. — Спокойно, спокойно, спокойно.
Сделав медленный и долгий выдох, он открыл дверь.
Когда она захлопнулась, я рванул вверх по лестнице и заглянул в дверное окошко. Мы были на самом верху многоэтажного гаража, на крыше, совсем пустой, если не считать огромного лимузина. Я еще подумал, как этот парень умудрился заехать сюда, минуя все эти узкие повороты. С крыши открывался неплохой вид на Токио, и день обещал быть прекрасным.
Перманент пошел гораздо быстрее, как обычно ходят гангстеры. С каждым шагом к нему возвращалась его развязность.
Толкнув дверь, я вошел.
На разведзадании с секретной группой южнокорейских диверсантов в горах недалеко от Пхеньяна меня научили подкрадываться так, чтобы не видела не только жертва, но и сторонний наблюдатель. Тут главное — правильно вычислить точки обзора и экономить движения. Этот способ назывался «Идти в Тени Пантеры».
У меня выходило неважно.
Но раз выстрелы не звучали, сигнал тревоги не ревел, значит, я был не безнадежен. Может, якудза не обращали внимания, что я шел по пятам Перманента, копируя его движения и извиваясь всем телом. Может, им просто наплевать.
Когда Перманент наконец добрался до лимузина, водитель вышел и распахнул дверь. Заметил меня. Заглянул в машину. Потом снова посмотрел на меня, как бы смутно что-то припоминая.
Сигнал тревоги так и не прозвучал. Оттолкнув Перманента, я нырнул в открытую дверь.
Запрыгивать в лимузин, полный якудза, так же умно, как шлепаться пузом в бассейн, полный пираний. Раздались проклятья. Замелькали кулаки. Поставив блок «молящийся богомол», я уклонялся и извивался, насколько позволяла теснота. Удары слегка задевали шею, грудь, плечи. Мельтешили костяшки, безвкусные кольца и часы «Картье». Интересно, на курсах агрессивного вождения «Ётаё» учили вести рукопашный бой в автомобиле?
— Кончай этот дурдом! — заорал Квайдан.
Дурдом разом кончился, но один якудза все-таки успел заехать запонкой мне в ноздрю. Что-то тихо порвалось, и мои глаза наполнились слезами. Жгло ужасно, но я старался этого не показать.
— Жжет, да? — вяло усмехнулся Квайдан. Перманент уселся рядом со мной. Водитель посмотрел на меня так, будто моя выходка ему до фонаря, и захлопнул дверцу. Наступила полная тишина. Ни звука снаружи. Я остался один на один с якудза.
Внутри лимузин был отделан черной кожей, тонированные стекла почти не пропускали свет. Как будто сидишь в пышно обитой пещере. Передняя часть салона отделена от задней. Связь с водителем — через окошко с заслонкой. Я видел только грузную фигуру Квайдана, сидевшего напротив, лицом ко мне. На нем было белое юката[84]словно он только что вышел из геотермальной ванны. Рядом с Квайданом сидел парень в костюме, скроенном будто из фольги. Парня, кажется, больше интересовал карманный компьютер, чем происходящее в лимузине. И еще три гангстера — в общем, шесть человек.
— Ну и видок у тебя, — заметил Квайдан. Перманент кивнул, решив, что Квайдан обращается к нему. Может, так оно и было. Мои глаза еще не привыкли к темноте. Из-за слез перед глазами все плыло, но я видел, что у Перманента и впрямь видок еще тот. Лицо в пятнах, челюсть дрожит.
Квайдан бросил мне платок. Тонкий, шелковый, цвета крови. Хорош на вредном производстве. Я прижал платок к носу.
— Где он? — спросил Квайдан Перманента. Тот пожал плечами.
— Ты его не подождал?
— Он знает, где нас найти.
Квайдан недовольно заворчал.
— Где Флердоранж? — выпалил я.
Лицо Квайдана раздраженно сморщилось. Он взглянул на Синпу Сэма, который сидел от меня справа. Сэм ткнул острым локтем мне под ребра. Это почти отвлекло меня от боли в носу.
— Через минуту я с вами поговорю, — сказал мне Квайдан.
Минута прошла.
— У вас есть дети, господин Чака?
— Насколько мне известно, нет.
