приключилось? – вернув очки на место и открыв личный блокнот на чистой странице, вопросил доктор.
– Она познакомилась с мальчишкой. Его звали Даниил Карпов…
– Вы уверены? – уточнил доктор. – Не перепутали имя?
– Ох, нет, это имя мне вовек не забыть. Долгие годы хотелось растерзать поганца, так что, поверьте на слово, все так!
– Он обидел Дашу? Что, что он сделал?
– Нет, не обижал. Он поступил намного хуже! Заманил ее к себе домой под предлогом того, что покажет новенький конструктор, а там… – Красные глаза женщины вновь увлажнились. – А там мою девочку поджидал проклятый старый упырь, дедушка того самого Даниила.
Онопко сморщился в отвращении, догадываясь о чудовищной развязке истории.
– Этот подонок… Надеюсь, его посадили?
– Посадили, но не сразу. Перед этим он несколько раз надругался над моей крошкой. Все это растянулось на три с лишним года. Она молчала до последнего.
– Но как?! Как такое возможно?! – искренне возмутился врач.
– Этот мальчик, Даниил Карпов, он – дьявол во плоти! Наплел кучу историй о том, что его дед на самом деле – не человек. Мол, он демон и способен оборачиваться пауком, карабкаться по стенам и забираться в любые дома через форточки. Гаденыш заверил дочь в том, что если она не будет приходить по первому требованию, паук придет за мной и моим супругом, отчимом Даши. Она так боялась за нас, что беспрекословно подчинялась приказам.
– Так вот откуда этот образ… – помрачнел мужчина, захлопнув блокнот.
– Да, вероятно. У этого чудовища дома стоял прядильный станок. Подработка на пенсии. Даша, хоть и была смышленой, не разгадала план этих двоих, будь они прокляты! – Насухо вытерев лицо, женщина немного оживилась. – А почему вы спросили? Вам что-то известно о судьбе этого мальчика? Насколько я знаю, он после ареста единственного опекуна отправился в детский дом.
– Маргарита, эта история крайне запутанная. На сегодня хватит. Ступайте домой и молитесь за дочь. Даст бог, она избавится от бреда и галлюцинаций. По крайней мере, мы сделаем для этого все возможное.
– Хорошо. Спасибо! – бойко произнесла Егожина и, убрав телефон в сумочку, засобиралась на выход. – Если что, звоните в любое время. А еще передайте Даше, что я ее люблю!
– Вы скажете ей это лично! – уверенно кивнул Казимир Васильевич, грустно улыбнувшись.
Если бы эти стены могли замолчать
– Гоша, котик, нужно рубить капусту, пока она не скисла!
– Вот слушаю тебя, Юль, и удивляюсь: на вид культурная барышня, а выражаешься, как шпана дворовая! – усмехнулся Сибирский, толкая подъездную дверь.
– К черту манеры! Критики от тебя в восторге!
– А читатели?
– Такого ажиотажа я не припомню со времен этой… как ее? Зухры!
– Зулейхи? – Парень прыснул со смеху и едва не выронил телефон.
– Да, точно! Говорю тебе: выпускай новый роман к весне! А еще лучше – в феврале, чтобы на волне успеха закрепиться в статусе нового Пелевина.
– Побойся бога! – Георгий вмиг залился краской.
– Кстати, это даже не мои слова. Я сегодня общалась с руководством, они…
Голос внезапно оборвался, уступив место частым гудкам. Вторая линия. Арина Викторовна. Опять. Нахмурившись, Гоша смахнул нежеланный звонок, продолжив разговор с литагентом. Дубинина столь увлеченно рассуждала о планах редколлегии, что даже не заметила короткого отсутствия подопечного. Но стоило Сибирскому вновь уловить суть, гудки повторились, все так же навязчиво и бесцеремонно вклинившись между фраз.
– Юль, я перезвоню, ок?
– Конечно, давай, я через час уже дома. Сможем обстоятельно поговорить о планах и, если что, дать отмашку начальству!
– Договор, – скупо бросил писатель, нажав отбой.
Желание звонить абоненту с необычным префиксом было ничтожно мало. И нет, никаких личных обид, Гоша знал тетю Арину с детства. Более того, уважал ее безмерно и в каком-то смысле любил. Много лет назад она стала для него тем самым островком безопасности, на который можно было уплыть в любое время дня и ночи, когда все вокруг тонуло в океане алкоголя, жестокости и музыки в стиле шансон.
Георгий до сих пор детально помнил, как подолгу стоял у ее бордовой двери, не решаясь позвонить. Босой, одетый лишь в трусы и майку, он мечтал услышать, как там, в чужой прихожей, шаркают тапочки, а в замке поворачивается ключ. Но такое случалось лишь пару-тройку раз, когда децибелы в колонках отца превышали все допустимые значения. Куда чаще приходилось собственноручно нарушать покой одинокой, мирно дремавшей в своей полуторке женщины.
Бог свидетель, Гоша ждал, когда терпение соседки лопнет и она обругает его, не стесняясь в выражениях! Но сердобольная знакомая всякий раз вылетала на площадку и без лишних объяснений забирала мальчишку к себе. Словно то была ее работа, она поила его чаем с пряниками, а порой и грела большую тарелку супа. Ребенок страшно стеснялся, но ел, давясь слезами и не смея поднять глаз, а тетя Арина лишь вздыхала и гладила его по спине.
Простая, слегка чудная женщина была единственным защитником школьника. Она даже прикупила старенькую тахту, на которой с тех пор засыпал Гоша, когда его собственный дом становился притоном. Разве можно испытывать к такому человеку что-то, кроме благодарности? Разумеется, нет. Но именно Арина Викторовна больше других напоминала Сибирскому о неблагополучном детстве. В самом что ни на есть прямом смысле: звонками и сообщениями.
Старая знакомая выходила на связь лишь в двух случаях: если ей доводилось увидеть Гошу по телевизору или если с его отцом приключалась очередная беда. Второе, увы, становилось поводом чаще. Так со временем ласковый голос постаревшей соседки превратился в то, что на языке психологии называется триггером. Стоило писателю увидеть комбинацию цифр, которой он так и не отважился дать имя, – его желудок сжимался, и популярный писатель Георгий Сибирский вновь оборачивался беспомощным, грустным мальчишкой.
«И все же не перезвонить тете Арине – свинство!» – решил Гоша, вынудив большой палец нажать кнопку вызова.
– Гошенька, родной, здравствуй! – премило заговорила женщина, и на секунду показалось, что она собирается вновь похвастать, что видела роман Сибирского в местном книжном.
– Добрый… э-э-э… вечер! – мысленно переведя стрелки часов вперед, произнес Георгий, остановившись в прихожей.
– Гоша, тут такое дело… Должна тебе рассказать кое-что про папу. – Голос соседки внезапно померк.
– Опять он набедокурил? Что на этот раз? Разбил кому-то окно? Снова угнал машину? Или павильон ограбил?
– Нет, все намного серьезнее.
– Залетел-таки в каталажку? Ну, там ему самое место! – Свободная кисть парня сжалась в плотный кулак.
– Нет, миленький. Ушел твой отец. Совсем.
– К-как это? Что случилось? – прошептал Сибирский и резко опустился на корточки.
– Повесился прошлой ночью. Упокой Господь его душу.
– Вы уверены? – Прислонившись спиной к скрипучему шкафу, Гоша увидел сотни разноцветных искр перед глазами.
– Да. Все соседи видели, а меня милиция на опознание приглашала. Страшная-страшная картина, до сих пор перед глазами… – тяжело вздохнула женщина.
– А тело? Оно еще в квартире? – чувствуя, как сердце стучит в горле, вопросил Гоша.
– Нет. Увезли его, а квартиру вашу опечатали. Спрашивали, как
