хотелось немца душить, колоть, рвать, а вместо этого я свиней колол. Ненависть копилась от бессилия, от неизвестности, от голода, от потери близких, ей некуда было выплеснуться. Но вот настал день, когда и на нашу улицу пришёл праздник, как сейчас помню, облачно было, пасмурно, никто в такой день не ждал дежурного немецкого налёта, но они прилетели.
Где-то в городе, как обычно затявкали зенитки, низкий гул двигателей, потом серия разрывов, всё как всегда, но тут в эту какофонию звуков вмешался один новый, непривычный, надсадный, громкий. Я выбежал из сеней и увидел, как за одним из немецких самолётов стелется шлейф чёрного густого дыма
Попали! Попали! – закричал я и кажется даже подпрыгнул. Я думал, что этот также уйдёт сейчас за горизонт, как случалось уходили другие до него, ни разу не видел, как они падают, всегда даже битые, с дымом, но уходили к себе за, невидимую глазом, линию фронта. Этот не ушёл, видимо хорошо так попали, прямо как надо попали.
Самолёт попытался набрать высоту, но как будто ударился сверху в невидимую стену, закрутился волчком и сорвался в штопор, тогда я ещё не знал такого слова, просто у меня на глазах немецкая машина клюнула носом вниз и понеслась к земле.
Но немчура успел сигануть из неуправляемого самолёта, я видел, как от дымящейся и ревущей машины отделилась фигура и разминулась с самолётом, а потом над фигурой, когда оставалось не так много до земли, раскрылся купол парашюта и замедлил его быстрое падение.
Я не слышал и не видел, как упал его самолёт где-то в поле за лесопосадками, я как завороженный, как загипнотизированный следил за этой фигурой, медленно опускающейся на землю. Дул ветер и довольно сильный, ветер сносил парашют и фигуру в сторону, а я стоял и шептал: «к нам, к нам, неси его к нам…»
Но немца относило дальше, а я смотрел, немец спускался ниже за перелесок, а я смотрел…
Дальше, как в тумане, помню бегу по полю, а в руке нож сжимаю, тот самый, которым свиней колол. Помню, что думал о том, что мне бы только до него добраться, только добраться, правда я ещё не знал, что буду с ним делать, со здоровым и сильным мужиком у которого наверняка есть пистолет, а я пацан голодный, правда с ножом, но это так, слабое утешение.
Помню, что ещё жалел о том, что отец у меня не охотник был и брат тоже, никто меня на охоту не брал, не умею я лес слушать, выслеживать дичь, мой брат с папкой как-то по рыбалке больше были. Вот сейчас бы мне охотничьи навыки пригодились, ну вот такая подобная чепуха мне в голову тогда лезла.
Пока я бежал до перелеска, то услышал где-то за спиной, пока ещё вдалеке, гул машины, видимо уже из города солдаты за немцем выехали, решили живьём брать. Я пока бежал выбился из сил, другой бы на моём месте, наверное, хотел бы отличиться, взять немца, чтобы медаль получить, чтобы героем назвали, но я хотел другого, я был очень зол, ярость меня душила, я задыхался от бега, от крови, пульсирующей в висках и задыхался от злобы и ярости.
Я хотел найти немца раньше солдат, у меня было преимущество, машине не проехать в чаще, да я и местность знаю лучше, с пацанами здесь всё ещё летом излазили вдоль и поперек, ягоды искали, а потом грибы.
Не понадобились охотничьи навыки, перелесочек небольшой был, для незнакомого, конечно, покажется, что - это настоящий лес, для чужого в лесу кажется всё одинаковое, куда не кинься - везде деревья, обзора нет, а тому, кто не раз бывал и деревья, и приметы знакомы.
Я не бегал сломя голову, старался двигаться тише, а он шумел, ветки ломал, паниковал немец. Но всё равно встреча произошла неожиданно, возможно он тоже меня слышал, но стрелять боялся, не хотел ещё больше шума поднимать, выдавать себя стрельбой.
Я почти врезался в его спину и остановился, как вкопанный, он почувствовал, обернулся, меня била мелкая дрожь, решительности поубавилось, немец смотрел на меня в упор и было видно, что он растерян, напуган. Не знаю сколько продолжалась эта молчаливая сцена. Я даже на какое-то мгновение забыл про нож, лежащий в кармане, который я туда засунул, чтобы не выронить при беге.
Было видно, что немец нетвердо стоит и опирается на одну ногу, видимо посадка не была мягкой и одна нога пострадала при падении, летная куртка на нем была разорвана, шлема на голове не было, волосы трепало ветром. Мы оба расслышали гул машины уже невдалеке, уже близко.
