— Минуточку, — майор вышел из кабинета.
Когда на пороге появились санитары, Неизвестный понял все. Его сдали! Свои же! «Скоты! Что ж вы делаете, они убьют меня!» — кричал он, вырываясь из цепких рук санитаров, и пытался плюнуть в майора.
Неизвестного отвезли прямиком в Сербского.
* * *
— Так почему такой оперативный псевдоним? — переспросил Филин.
— До военного училища ПТУ закончил, на плотника выучился.
— О-о, солидная специальность, — одобрительно произнес Константин, — у меня вот никакой профессии. Если сейчас уволят, податься некуда…
— У тебя уже пенсия есть, — заметил Игнатьев.
— Да, — ответил Константин, нисколько не удивляясь его осведомленности. В Афганистане и в Таджикистане год службы шел за три, так что он уже давно мог уйти на пенсию. Но…
— Я ведь здоровый мужик, хочется что-то делать. Давай еще… — Филин разлил пиво.
Пиво было крепкое, будто в него добавили водки. И вдруг, после второго стакана, Дровосек понял, что ему все равно: скажет он что-то лишнее или нет. Перед ним были свои. Такие же офицеры, как и он. Гэбисты, конечно, но…
«Пограничники все гэбисты, — подумал Игнатьев. — Это мы в нормальных училищах учились. А их КГБ начинало опекать еще до поступления. Закваска соответствующая…» Но все же эти парни были ближе, чем боевики генерала Усмона, афганцы и даже… чем генерал Толочко… «Пошел он на хрен, мудак, — подумал вдруг Дровосек. — Всех готов сдать, чтобы свою задницу спасти…»
— Мужики, а чего вы ко мне пришли? — спросил Игнатьев.
— Поговорить.
— Бросьте эти ваши гэбистские штучки. Говорите прямо, что хотите.
— Мы не гэбисты, по крайней мере, я, — произнес Филин и скосился на Опарина. — Сергеи тоже нормальное пограничное училище закончил.
— Как оно называлось? — Игнатьев с усмешкой посмотрел на визитеров.
— Московское высшее пограничное училище имени Моссовета…
— А дальше?
— КГБ СССР, — закончил Филин.
— Какие вопросы?
— Давай только не будем меряться, кто где служит. Сейчас не мы убивали своих, а ты. Блин, военные вели себя хуже гэбистов. Не стыдно? За что Захарчонка убили?
— Его сами боевики убили.
— Это мы знаем. Всех боевики убивали. Вы только заказывали.
— Мы Захарчонка не заказывали.
— Брось, опять ты нам по ушам ездить пытаешься. Нам Моро все рассказал.
— Моро вел двойную игру. Боевики проводили диверсии. Им кто-то оплачивал. Они вычисляли офицеров и убивали. Захарчонок попался случайно.
— Не ври, — громко сказал Филин, разливая еще пиво.
— Я тебе говорю: Захарчонка убили случайно, — непреклонно ответил Дровосек.
— Хорошо, кто оплачивал?
— Не знаю, — он развел руками, — надеюсь, что всего лишь ДИВТ.
— А кто может еще?
— Ты слышал про талибов?
— Да.
— Ну тогда не задавай глупых вопросов. Или у вас в ГБ принято под дураков косить?
— Не наезжай на ГБ, вы в ГРУ не лучше, — Филин плеснул пива себе и Дровосеку, освежил у Опарина, — давай, твой тост.
— Спасибо, что зашли. — Дровосек поднял стакан.
— Всегда пожалуйста. Ветрова тоже талибы заказали?
— Нет, — Игнатьев выпил пиво большими глотками, затем поставил стакан и продолжил: — Когда наш босс узнал, что Ветров продал нас. У нас ведь с ним договор был, вы в курсе?
— Нет.
— Он что-то унюхал, ему заплатили бабки, чтобы молчал. А он побежал к западным журналистам.
«Каков подлец», — подумал Филин, убедившись еще раз, что к людям нельзя поворачиваться всей душой. Открылся по минутной слабости Ветрову, а он оказался такой же проституткой, как все журналисты…
— Вот шеф, — продолжил Игнатьев, — когда узнал, и рассвирепел. Последствия вы знаете.
— Шеф — Толочко? — спросил Опарин.
— Не произноси это имя вслух, — ответил Дровосек.
— Хорошо, а кто сдал боевикам план операции?
— Ребята, это что, допрос? — Игнатьев улыбнулся. — Я вам и так рассказал достаточно, чтобы закопать вас тут же. Кто много знает, тот мало живет. Слышали такое? Тогда объясните, по-, чему я должен вам рассказывать?
— По-дружески, — вставил Опарин.
— Мы еще с вами мало выпили, — заметил Дровосек.
— Хорошо, — решительным тоном произнес Филин и придвинул свой стул к нему, — тогда я сейчас буду тебя шантажировать по-серьезному. Но сначала давай выпьем… За уважение. Я тебя уважаю как профессионала… Давай, за уважение!
Дзинь, звякнули стаканы.
— А теперь слушай, — Филин наклонился к уху Игнатьева, голова пьяно зашумела, — нам очень надо узнать, кто из наших сдал абрекам план операции. Кровь из носу, во как надо. Скажи, и мы больше не будем копаться в вашем говне. Сами копайтесь, оно нам ни к чему…
— А если не скажу? — перебил Дровосек. — Какая у меня альтернатива? Что мне будет? Огласите весь список, пожалуйста…
— Что будет? Я тебе скажу. — Голова Филина уже не просто шумела, но и слегка кружилась, правда, это нисколько не мешало ясности мысли. — Мы засветим тебя. Сдадим недобитому Ветрову. Он как раз сейчас в Москве. После этого в лучшем случае ты умрешь подполковником в какой-нибудь дыре. В худшем — умрешь молодым подполковником, так и не доехавшим до этой дыры.
— Это серьезно, — Игнатьев покачал головой, — это хороший козырь. А говорил, что не гэбист! Это же типичный гэбистский ход…
Он рассмеялся и обнял Филина за шею, попытался пригнуть. Тот не поддался.
— Молодец, крепкая шея, — похвалил Дровосек, — а план сдал Толчок.
— Кто ему сказал?
— Наш командующий.
— А тот откуда узнал?
— Да они в бане с вашим командующим парились. Обсуждали вопросы взаимодействия…
— Ясно, — Филин вздохнул, — как дальше жить будем?
— Как, как, разливайте бутылку до конца и валите отсюда на хрен, — добродушно произнес Дровосек. Теперь он точно знал, что ни за что не будет сдавать этих парней. Пусть Толчок валит ко всем чертям!
* * *
К Неизвестному в палату вошли какие-то люди. Белые халаты были наброшены поверх формы. Лица некоторых показались ему знакомыми. Да и они явно знали Неизвестного еще по той, прошлой жизни.
Ни обрадоваться, ни испугаться он не успел.
— Здравствуйте, — один из вошедших назвал имя. ЕГО имя! Неизвестный, не в силах поверить, только раскрыл рот. Но в следующую секунду на его запястьях защелкнулись наручники.
