Он остался один.
У него было время подумать… И он что-то нащупал в своей памяти. Какую-то ниточку, обрывок каната-причала… Он даже увидел смутные лица из прошлой жизни.
«Я Опарин! Конечно же Опарин!»
Все встало на свои места. «На меня охотится Толочко. Исполнитель — Игнатьев. Его лицо я видел перед тем, как потерять свое «я», это точно…»
* * *
…На проходной KMC Филина и Опарина уже ждали.
— Вы к Игнатьеву? — спросил рослый солдат в синем бронежилете.
— Да.
— Проходите.
Двери в штабе оказались низкими. Пришлось пригнуться. От лестницы коридор уходил в разные стороны. Офицеры остановились, и вдруг Филин уловил тонкую ниточку запаха шафрана. Точно такого же, что был на даче…
— Пошли, — твердо сказал он, поворачивая туда, откуда тянулась ниточка.
— Ты уверен? — просил Опарин.
— Да, — Константин привел его к двери, откуда доносился аромат… Постучал.
— Входите, — послышался голос.
— Добрый день, — поздоровался Филин, входя в кабинет.
За столом сидел лысеющий подполковник. Из-под коротких рукавов выглядывали мощные бицепсы. Расстегнутые верхние пуговицы форменной рубашки приоткрывали густой волосяной покров на груди. Зато лицо было округлым и идеально выбритым.
— Я Филин, а вы, наверное, Дровосек? — произнес Константин, протягивая руку.
— Не знаю, кого вы имеете в виду, — подполковник улыбнулся, — но все равно садитесь.
— А я — оперуполномоченный отдела ФСБ майор Опарин.
— Здорово вы нас на даче уделали, — весело произнес Филин, ставя на стол трехлитровую пластиковую бутыль пива…
В глазах Игнатьева проскользнуло удивление. «В десяточку!» — радостно отметил Константин, заметив секундное замешательство. Правда, Игнатьев тут же загнал эмоции внутрь.
— На какой даче? — от него исходил легкий запах шафрана, именно его Константин учуял накануне на даче, и именно по нему нашел кабинет…
— Брось, братан, — примирительно произнес пограничник, — у тебя стаканы есть? Доставай.
Игнатьев пожал плечами, словно говорил: мол, я до сих пор не понимаю, о чем речь, но если хотите угостить пивом — не откажусь… И полез в ящик стола… Там звякнули стаканы…
— Моро успел вас сдать, — произнес Филин, — но дело даже не в нем, вы его угрохали, и правильно сделали. Спасибо, что нас не положили. Я же понимаю: если бы вы хотели — расстреляли бы нас там, как Сидоровых котят. Операцию вы провели грамотно. Мы еле ноги унесли. Скажите только, как на духу, без всяких там ля-ля, вы знали про подземный ход или предполагали?
— Мы надеялись, что какой-то план эвакуации у вас есть, — спокойно произнес Игнатьев, — вы же тоже профессионалы…
У Опарина челюсть так и отвисла.
— А если бы не было? — спросил Константин, разливая пиво по стаканам, которые хозяин кабинета выставил на стол.
Дровосек глубоко вздохнул и развел руками:
— Тогда вряд ли бы мы сейчас с вами разговаривали.
— Ну, давай, — Филин поднял стакан, чокнулся с Игнатьевым и потом с Опариным, — за встречу. И за то, чтобы у нас всегда был план эвакуации… Что вы херней страдаете, — спросил Константин, опуская стакан на стол, — войну на границе устроили, по своим палите?
— Ребята, вы ничего не знаете, — резким тоном ответил Дровосек, — и лучше вам не соваться туда, где ни хрена не понимаете. Это большая политика…
— А почему у тебя кликуха такая — Дровосек? — сменил тему Филин.
— Это оперативный псевдоним, — хмуро ответил тот.
…Дровосек ничего не понимал. Впервые в служебной карьере у него возникла ситуация, когда он не знал, как себя вести.
Дело даже не в неожиданности, в конце концов, разведчик должен всегда быть готов к неожиданности. Но здесь было все гораздо сложнее. Он не мог выдать тайну. Более того: он должен был убить этих людей (сначала Филина, а потом, вполне возможно, и Опарина).
Но после убийства Гранита в нем что-то сломалось… Раньше он принимал жесткие правила игры. Скажем, когда был внедрен в банду душманов: прикажи ему кто расстрелять Гранита — убил бы. Работа такая…
Однако это было почти семь лет назад. Теперь Гранита убили без его помощи… И Дровосек уже сомневался: так ли это правильно? «Старый, наверное, стал», — думал он про себя…
* * *
…На вокзале в Москве человек помедлил. «Стоит ли ехать в Сербского?» Там ему точно не помогут. Ведь он уже знал, кто он такой. И в общих чертах представлял, что с ним произошло. «В Сербского меня уже ждут».
Было только одно место, где можно найти защиту. Это место находится на станции метро «Лубянка»!
В приемной ФСБ Неизвестного принял майор с голубыми просветами на погонах.
— Я майор военной контрразведки, — шепотом произнес Неизвестный, — хотя не знаю, может быть, уже подполковник. Не помню точно. Меня зовут Сергей Опарин.
Холодные глаза майора смотрели на человека в дырявом свитере, стареньких застиранных штанах и рваных кроссовках.
— Почему вам не обратиться к начальнику вашего подразделения? — спросил майор.
— В том-то и дело, что я не помню своего начальника подразделения, — возбужденно прошептал Неизвестный, — я забыл. В тысяча девятьсот девяносто пятом году я служил в Таджикистане. Не знаю, перевели меня или нет.
— Наверное, перевели, — бесстрастно произнес чекист, — вы в каком подразделении там служили?
— В отделе военной контрразведки ФСБ по ГПВ РФ в РТ.
— Хорошо, чем я могу вам помочь?
— За мной охотится генерал Толочко, — доверительным тоном произнес Неизвестный, — он лишил меня памяти. А теперь хочет убить меня.
— Зачем?
— Чтобы я ничего не вспомнил.
— Так вы же и так ничего не помните…
— Но ведь могу вспомнить. — Неизвестный стал постепенно выходить из себя: что за тупой майор! — Яне для того сбежал из сумасшедшего дома, чтобы вы ломали передо мной комедию!
— Вы сбежали? — Голос майора по-прежнему был холоден.
— Хватит, — Неизвестный со зла стукнул кулаком по столу, — что ты дурака изображаешь! Я не ниже тебя по званию, щенок! А то и выше! Ты войны не нюхал, греешь задницу в Москве! А я с талибами на границе дрался! Срочно отведи меня в департамент военной контрразведки. Там разберутся.
— У вас есть какие-то документы?
— Вот, из больницы. Но ты на них не смотри. Я все объясню.
