Глава 1
— Что это такое? — Врач показывает человеку часы.
— Часы, — отвечает человек.
— А это?
— Стрелки. — Человек недоуменно пожимает плечами, мол, вы что, меня за дурака держите?
Врач раскрывает историю болезни, на картонной обложке которой синим фломастером написано: «Неизвестный».
— А это микрофон. Советский Союз перестал существовать в начале девяностых, — устало перечисляет Неизвестный. — Первый и последний Президент СССР — Михаил Горбачев. Президент России — Владимир Путин… Что-нибудь еще?
— Что вы делали на автовокзале?
— Я же говорю: не помню. — Человек явно начинает нервничать. Хотя нервничать в стенах этого заведения — себе дороже. Здесь умеют успокаивать, ведь это — психушка.
«Это нонсенс, — думает психиатр, заполняя документ, — ну не бывает так, чтобы при амнезии человек потерял только автобиографическую память, не растеряв общих знаний и навыков!» Внимательно смотрит на пациента. Может, симулянт? Вроде не похож. Симулянт должен все время себя контролировать, этот же ведет себя вполне естественно.
«Следы черепно-мозговой травмы отсутствуют, — корявым почерком выводит врач, — головная боль и тошнота, как после отравления. Анализ крови не выявлял признаков применения психотропных веществ. Следов алкоголя нет».
— Какое сейчас время года? — Врач поднимает голову от стола.
Неизвестный смотрит на заиндевевшее окно. Морозные узоры похожи на серебряный трилистник.
— Зима, — отвечает человек, — только я не люблю зиму.
— Почему? — психиатр оживился.
— Не знаю. — Неизвестный растерянно пожимает плечами…
«Я почти отвык от русской зимы», — вдруг ловит он себя на мысли и напрягается. Кажется, что разгадка его «я» где-то рядом. Протяни руку — ухватишь… Надо только сидеть не шелохнувшись, дабы не испугать разгадку, а подловить и схватить за тонкий невидимый хвост…
— Что-нибудь вспомнили? — спрашивает врач.
— Я вдруг подумал, что не люблю зимы, — отвечает человек, — наверное, я долго жил в теплых краях.
— Где? В Сочи?
— Нет. — Его вдруг охватило дурное предчувствие.
Он не должен говорить. Откуда-то возникает уверенность, что ему нельзя делиться своими воспоминаниями. Это слишком опасно.
Почему опасно — нет ответа…
Ночью ему приснился невысокий человек с приплюснутым носом, прической ежиком и ногами, образующими овал. Этот человек стоял у берега бурного потока. На нем была военная форма — камуфляж.
Это граница, понял вдруг Неизвестный. За спиной человека — вдоль реки — шла асфальтовая дорога. Вдали она заворачивала в горы.
Таджикско-афганская граница, и, кажется, он знает каждый ее метр…
Человек из сна говорил: меня ищут, чтобы убить. Здесь никто не должен знать, кто я такой, иначе меня найдут.
И вдруг Неизвестный понял: это он сам. Он видит себя! И даже знает свое имя.
Константин Филин!
С возвращением!
Он проснулся и молча открыл глаза.
Казалось бы, теперь оставалась самая малость: вспомнить все. Но ясности отчего-то не прибавилось. Он совершенно ничего не знал про себя, кроме призрачного имени. Как он жил? Чем занимался? Есть ли у него семья? Как он дошел до такой жизни? Как оказался здесь?
«Все началось в Таджикистане, — сказал внутренний голос, — разгадка там».
Может, и не голос то был вовсе, а продолжение сна?
Картинки из прошлого вдруг стали возникать сами собой и выстраиваться в четкой хронологической последовательности. Сердце радостно заколотилось. «Началось!» — натянув одеяло до подбородка, он закрыл глаза и стал мысленно смотреть кино про свою собственную жизнь.
Апрель 1995 года
Таджикско-афганская граница, зона ответственности Хорогского пограничного отряда
* * *
На этом участке не было банд. Вернее, не было банд, которые могли бы открыть огонь по пограничникам.
Так считалось.
Последний раз здесь стреляли полгода назад. К затишью привыкли. Потому в тот роковой вечер, когда из пограничного отряда выехал грузовой «зилок», никто не стал его задерживать. Хотя было ясно — засветло ребята не успеют.
Машина везла продукты на далекую заставу. Плановый рейс. В сопровождение дали пять автоматчиков. Так положено. По пути в кузов подсаживались бойцы: возвращались кто из госпиталя, кто с гауптвахты.
К ущелью Гивич подъехали, когда начало темнеть, а впереди было еще километров сорок пути… Так им казалось. На самом деле они уже приехали.
Сначала шарахнуло по кабине. Гранаты как камни посыпались на крышу, капот, влетели в окно. То стрелял АГС — автоматический гранатомет станковый. Мгновение — и «камни» начали с грохотом разрываться. Взрывная волна корежила металл. Осколки вспарывали человеческие тела.
