будет сложно, а с кем нет.
Я покорно киваю в ответ.
– Ты просто потерялась, запуталась, – продолжает он. – Человеческий разум – очень странная и сложная штука. И теперь мне стало легче, намного легче. Потому что иногда я не знал, как себя вести, не понимал, чего ждать и как реагировать. Я хочу быть рядом с тобой, хочу помочь, но до этого дня словно бился о сплошную стену. Спасибо, что показала мне дверь, что дала первый ключ, – говорит он абсолютно серьезно. После чего прижимает к себе и нежно целует в левый уголок губ. От его поцелуя по коже бегут легкие, воздушные мурашки, будоражащие тело и пробуждающие воспоминания. Затем Ал чуть отстраняется и смотрит мне в глаза. – Прости, но я не хочу, чтобы между нами были какие-то недосказанные слова, не хочу непонимания. Ты, скорее всего, разозлишься, что я лезу не в свое дело, что бегу вперед, не спросив разрешения. Но лучше так, чем если мы погрязнем в отговорках.
– Что ты хочешь этим сказать? – не понимая, о чем он, спрашиваю я.
– Когда я собирал информацию, узнал еще кое-что. Я ведь искал любые сведения, хотел понять связь между людьми в твоем списке.
– Да. И что ты узнал? – немного отстраненно, но с нетерпением уточняю я.
– Ты родилась в городе Нороф. И так же, как и Кир, была до восемнадцати лет в том же самом приюте. Он ненамного старше тебя, так что вы наверняка с ним знакомы.
Мое лицо кривится, но я быстро прячу эмоции.
– И что с того? – произношу я, пытаясь показать, что мне это безразлично, хотя, конечно же, мне не терпелось дослушать.
– Ну-у-у, – тянет он. – А потом вы, конечно с долей вероятности меньше одного процента, чисто случайно вместе оказываетесь в Мэе. А еще ты училась на архитектурном факультете.
– Что? Я училась на архитектурном?
– Да, я нашел тебя в списках студентов. Ты поступила три года назад, но спустя два года была отчислена, то есть год назад.
Его слова обухом бьют меня по голове. У меня и в мыслях не было проверить, узнать, училась ли где-то Анна, чем она занималась до того, как я заняла ее тело. Я просто обнулила ее жизнь и начала сначала. А могла бы продолжить учебу, могла бы…
– И как ты это узнал?
– Ну я же адвокат по очень спорным делам, если ты помнишь, – усмехается он. – Моя работа – находить лазейки и потайные ходы. У меня много полезных знакомых, в том числе в архивах, в полиции, среди компьютерных гениев и так далее. Всех и не перечислить.
– Да уж, опасный ты человек, Альберт, – говорю я удивленно, но с улыбкой. – Мне даже как-то не по себе стало.
– Это для тебя слишком?
– Да, как-то чересчур.
– Я не хотел, просто пытался помочь тебе и понять.
– И что, понял? – серьезно спрашиваю я.
– Нет.
– Я же сказала, что откроюсь и все расскажу, когда буду готова.
И тут в голове, заискрилась, как бенгальский огонь, мысль, что Альберт с удовольствием залез слишком глубоко в мою жизнь, в мои тайны, и вторгся в них так бесцеремонно, так нагло. Пусть даже с моего необдуманного позволения.
– Ты права, Анна, я не должен был лезть, не должен был искать…
Я резко встаю, не понимая, что вообще здесь делаю.
– Анна?! – Альберт подскакивает следом за мной.
Я иду в спальню и начинаю быстро собираться, натягивая на себя вещи, чувствуя его непонимающий, отрешенный взгляд. Но сейчас Ал не вселяет уверенность и не дарит уют, он словно обнажает всю меня. А я, наоборот, хочу одеться.
– Анна, послушай, я извинился, я правда не хотел.
– Ты просил довериться. Сказал, что хочешь, чтобы между нами не было секретов, а сам рылся в моем грязном белье. Зачем? Зачем тебе это? – закипаю я.
– Но ты же сама… – Он хочет продолжить, но обрывает себя на полуслове.
Не понимаю, почему так среагировала на его слова. Как какое-то мимолетное вмешательство со стороны Ала могло так на меня подействовать? Он всего лишь сделал то, что я просила, а меня это задело за живое. Я не понимаю, чего боюсь. То ли что он догадается, что со мной что-то не так. То ли его вопросов, на которые я не смогу ответить. А может, что он усомнится во мне, и я перестану быть в его глазах желанной. Наверное, да – скорее всего, испугалась, что потеряю его. И что я сделала? Сбежала. Просто оделась, схватила телефон и сбежала без оглядки, без объяснений, без сомнений. А он стоял и смотрел, как я ускользаю в очередной раз.
Вчера Альберт спрашивал, за что я ему досталась, имея в виду, что я счастье, награда, победа. Сегодня я бы задала тот же вопрос, только со смыслом, перевернутым на сто восемьдесят градусов. За что ему такое наказание, как я? В какой момент своей жизни он так согрешил?
Как добегаю до дома, не знаю, ноги сами меня несут. Останавливаюсь, только когда закрываю за собой дверь. Сбрасываю туфли, швыряю телефон на комод, стягиваю платье, хранящее его запах. Но продолжаю чувствовать этот запах на себе – на коже, на волосах, везде. Везде и повсюду пахнет его свежим мужским ароматом. Слезы отчаяния и самоуничтожения начинают течь по щекам.
– Что за жизнь? Что за жизнь, где я постоянно лгу, где я не я, где у меня нет ничего своего?! – спрашиваю я себя взахлеб, когда мои всхлипы прерывает телефонная трель.
Мне мало кто звонит, и это точно не Ал, потому что на его звонок я выбрала песню Леди Гаги и Брэдли Купера из фильма «Звезда родилась» [3]. Не знаю, почему у меня с ним ассоциируется эта грустная, пронизывающая мелодия. Может, голос Купера напоминает мне голос Ала, может, дело в схожей манере произносить слова, а может, эта композиция играла, когда я думала о нем.
Сейчас же комнату разрывает противный рингтон.
Я беру мобильник и смотрю на экран. Странный незнакомый номер.
– Алло? – произношу неуверенно.
– Тюрьма строгого режима города Мэя. Примете звонок от осужденного Кира Джонсона?
Рука чуть вздрагивает, тело сжимается, движение в легких на долю секунды останавливается, и я отвечаю:
– Да.
Из трубки раздается сигнал, после чего звучит хриплый мужской голос, словно из другой вселенной – далекий, приглушенный, бесцветный:
– Привет.
– Привет, – отвечаю, не зная, что еще сказать.
– Я так рад тебя слышать, – произносит он, и я слышу, как жизнь в нем замирает после каждого слова.
