Мейбл добрая, может немного печальная.
— Ты готовила их для нее какое-то время, Тор.
Мое сердце дрогнуло.
Вот оно.
Она знала.
— Зачем Вы научили меня делать их? — я не собиралась шептать, но мои слова вылетают именно таким образом.
Даже не знаю, зачем спросила.
Ответ очевиден.
Потому что она знала. Она знала, куда я исчезаю каждый день, и все, что Зоуи уже пропустила, так что она дала мне что-то, что, она верила, я дам ей. Кусочек дома, о котором я не подозревала. Конечно, это просто чертов рецепт, но это их рецепт.
Я отпускаю тележку и снова смотрю перед собой.
Мы сделали полкруга по магазину, тележка уже наполовину заполнена, когда ее обычный помощник по дому находит нас, делая мое присутствие бесполезным.
Я могла бы остаться, но она в курсе, что я не в восторге от посторонних, и могла бы воспользоваться приходом этой дамы, как поводом сбежать, так что поворачивается ко мне, прежде чем я это сделаю.
Тень в ее темных глазах заставляет меня остановиться, но вместо того, чтобы озвучить, что у нее на уме, она сжимает мое плечо.
— Иди, — тихо велит она. — Ты знаешь дорогу домой.
По какой-то причине, я чувствую себя обязанной сказать:
— Я в порядке, Мейбл.
Она кивает, уголок ее губ приподнимается.
— Ты в порядке, Тор. Ты будешь.
Я сжимаю губы, кивнув, и пробираюсь между рядами наружу так быстро, как могу.
Ненавижу, когда она говорит загадками, как сейчас.
По пути к выходу, я покупаю напиток, делаю остановку, чтобы открыть его, и дышу, прежде чем пересечь небольшой парк за зданием. Я на полпути к открытому полю, когда мои шаги замедляются, чтобы перейти на бег секундой позже.
Через дорогу припаркован сексуальный, блестящий, черный внедорожник, который я узнаю, где угодно. И сидящий внутри водитель наполовину опускает стекло, это Кэптен.
Его подбородок опущен к груди, и я не могу сказать отсюда, но, думаю, что его глаза закрыты.
Паника сковывает мои ребра, стискивает их, как крепкий канат. И я готова бежать к нему, чтобы убедиться, что он в порядке, в сознании и дышит, когда его голова вдруг подскакивает, окно поднимается вместе с ней.
Его дверь тут же открывается, и он захлопывает ее за собой, так же быстро. С телефоном в руке, Кэптен быстро идет по длинной, извивающейся подъездной дорожке, и как только он тянется к поручню возле каменной лестницы, ведущей к входной двери, она открывается… и весь воздух покидает меня, когда Мэллори показывается с другой стороны.
Кровь будто каменеет в моих венах, неожиданная тяжесть сковывает легкие и подкашивает лодыжки.
Я замираю на месте, не в силах отвести взгляд, глаза предательски приклеились к тому, что, скорее всего, является концом нашего начала, к Кену и его Барби, безупречным, прекрасным.
Созданным друг для друга.
Он что-то говорит, и хотела бы я знать что, когда она отвечает ему с улыбкой.
Мэллори выходит в дверной проем, но одной рукой продолжает держаться за дверную раму.
Лед, сковавший меня здесь, должно быть, завладел мной полностью, заставив онеметь все части моего тела, потому что я не чувствую ничего, когда она хватает его за футболку, как он любит делать с моей, и нежно притягивает его к себе. И ничего не екает, когда она прижимает свой рот к его, и он ничего не делает, чтобы остановить ее.
Она движется осторожно, почти в замедленном темпе, или, может быть, именно так мой разум решает мучить меня, замедляя этот кошмар, чтобы убедиться, что я смогу воспроизвести его, не упустив ни минуты.
Ее розовые губы сомкнулись с его.
Полные губы, которые я так желала, но мне было не позволено их касаться.
Которые отказывались прикасаться к моим.
И что еще хуже самого поцелуя, так это реакция Кэптена, или ее отсутствие.
Он не отстраняется, не отрывается, не отталкивает ее.
Ее губы прилипли к его, и он принимает их, принимает ее.
Ее ноги начинают двигаться назад, губы все еще соединены с его, кулаки крепко сжимают его футболку, пока она ведет его с крыльца к входной двери.
Она смотрит на него снизу вверх, а он не нее, когда его нога делает последний шаг, официально переступая через порог.
Вслепую Кэптен тянется назад, закрывая за ними дверь.
Как будто звук закрывающейся двери потряс землю подо мной, расколол ее до основания и выпустил расплавленную лаву прямо к моим ногам, лед в моей крови тает, заставляя меня захлебываться всем и сразу.
Боль, жжение и ядовитое покалывание грозят свалить меня на колени, но я отказываюсь падать.
В конце концов, это заслуженная боль, поэтому я приветствую ее, принимаю ее.
— Какого хрена ты делаешь, ВикВи? — Голос Ройса внезапно достигает моих ушей, и затем он появляется рядом, уставившись на ту же дверь, от которой я не могу оторвать глаз. — Иди и забери своего мужчину.
Должно быть, я покачала головой, потому что он спрашивает с горячностью:
— Он не стоит борьбы или ты слишком слаба, чтобы принять вызов?
— Он стоит каждого удара, Ройс. Каждой битвы. — Меня удивляет пустота собственного голоса, наверное, его тоже, потому что его голова дергается в мою сторону. Мы встречаемся глазами. — Я бы боролась за то, чего хочу, и уверена, что справилась бы. Я не слаба или боюсь или еще что-то, о чем ты мог подумать или хочешь верить, ничего подобного.
Он разворачивается всем телом, чтобы лучше рассмотреть меня.
— Я бы пошла против чего угодно или кого угодно ради него.
Он бросает на меня хмурый взгляд, прошептав:
— Кроме нее.
Я киваю, и, похоже, это расстраивает его, хоть я этого не хотела.
Ройс отворачивается, тяжелое напряжение пересекает его лоб.
— Это честно, но та девчонка, она не заслуживает его.
Если бы он только знал, насколько правдивы его слова.
Он шагает прочь, но потом зовет:
— Идем, девочка. Поедем домой, м?
Перевод: давай не будем сидеть здесь и смотреть, сколько времени у него займет, чтобы выйти оттуда.
— Ты знал? — окликаю я его.
— Что Кэп трахает мамашу своего ребенка, которую я почти мечтаю скормить гориллам в зоопарке? — бросает он. — Не, не могу сказать, что знал.
Он проскальзывает в машину, сильно хряпнув дверью, так что я считаю разговор законченным и забираюсь на пассажирское сиденье его внедорожника.
Он включает передачу, но прежде чем
