class="v">Теми, кто бежал от мира,
Отвергнув мирские пути,
И на служение Христу решился.
Измученные страданиями, терпя боль,
Они отвергли требования и
Переживания плоти,
Которые все суть суета.
Так и ты в своем смирении
Теперь должен обуздать безумие
Своих страстей.
ТВОИ СОБСТВЕННЫЕ деяния
Ты должен все скорее обдумать,
Когда твои заблуждения быстро
Приведут тебя к последнему месту
Назначения нечестивых людей
Или в то радостное место,
Достигаемое праведными людьми,
Которые отдали Богу и Кесарю
Свои последние мысли,
Должным образом взвешенные.
И отныне ты должен поднимать
Возвышенные мысли к небесам,
Бежать от тупой развращенности
Грубого мира,
В мудрости ища убежища славы,
Решаясь уничтожить порочные грехи,
Которые могли бы поработить тебя.
Следуй совету, который спасет тебя,
И научись избегать других.
ВЕЧНО заснут радостным сном,
Кто принял добро без примеси,
И всегда будут плакать те,
Кто питает собой адский огонь.
Потому что в своей жизни они
Злонамеренно использовали
Мирские удовольствия и алчность
И наслаждались ими.
Навеки утрачено их наслаждение
Богатством, которое никогда
Не должно было им надоесть.
БУДЬТЕ БЕЗГРЕШНЫ и созерцайте
Муки тех, кто умирает,
Какое горе и страшный удел ожидают
Грешников в их жалком состоянии.
Подумай хорошо, сколько в тебе
Заложено праведного,
Наконец-то освобожденного от
Страданий, перенесенных в прошлом,
Оно уйдет в вечный свет.
В августе 1505 года, вскоре после своего последнего зафиксированного разговора с королем, Колумб, который часто утверждал, что видит приближение смерти, снова почувствовал ее неотвратимость, только теперь с новой остротой. 25 августа он поспешно написал дополнение к завещанию[437]. Как обычно, когда садился писать для потомков, он позволял мыслям вернуться к своему жизненному пути, и, как обычно, он стремился изменить исторические записи в соответствии с собственным взглядом на вещи. В видении, которое было у него в 1503 году, небесный голос поощрил его думать об открытиях как о прямом личном даре Бога, которым он мог распоряжаться по своему усмотрению. Теперь это убеждение вернулось к нему.
«Я служил королю и королеве, нашим господину и госпоже [он писал] в Индиях – я говорю “служил”, но кажется, что по воле Божьей я отдал их Им, как свое имущество, потому что мне пришлось докучать Их Высочествам насчет них, ибо они были никому не известны, и способ их найти был скрыт от всех, кого о них спрашивали».
Он воспользовался возможностью, чтобы заплатить некоторые долги совести – кредиторам, Беатрис Энрикес, матери его сына Фернандо, и памяти своих отца, матери и жены, по которым вместе с его душой «и душами всех усопших верующих» должны были быть отслужены мессы его сыном Диего, «когда у него будет достаточный доход от упомянутого состояния и наследства», предпочтительно на Эспаньоле, «которую Бог даровал мне чудом». Однако это все же не было полностью альтруистическим завещанием – ни одного пожертвования на церковь, которое не имело бы целью самовосхваление, ни одного вклада в благотворительность, который не был бы направлен в первую очередь на благо наследников Колумба. В другом дополнении, добавленном позже, Колумб напомнил об обязательствах, взятых им во время пребывания в Лиссабоне в конце 1470-х и начале 1480-х годов, перед теми, кто подружился с ним или перед кем у него были долги: за исключением одного неназванного еврея, «который жил у ворот еврейского квартала», все они члены семей генуэзских купцов и банкиров[438]. Вполне уместно для умирающего человека, чья память избирательно возвращается к жизненным неудачам и триумфам, когда он пытается успокоить совесть.
Однако было бы неверно полагать, что Колумб в последние дни своей жизни размышлял исключительно о прошлом. На смертном одре жалость к себе и беспокойство по поводу условий своих «договоров» смешивались у него с мечтами о грядущей славе. После смерти королевы Изабеллы ей наследовали ее дочь и зять, Хуана и Филипп, в то время как Фердинанд остался в Кастилии в качестве регента. Королевская чета находилась в своих бургундских владениях и, как ожидалось, должна была отплыть из Нидерландов[439] в Испанию. По словам Лас Касаса, Колумб находил некоторое утешение в надежде на их прибытие, возможно, потому что был недоволен позицией Фердинанда, а может быть, чувствовал, что удовлетворительный исход его дела неизбежно будет отложен на время отсутствия наследников. К тому времени, когда они прибыли, 26 апреля 1506 года, он уже находился при смерти. Последнее сохранившееся письмо, написанное его рукой, адресовано им:
«Светлейшие, высокие и могущественные принцы, наш господин Король и госпожа Королева, я надеюсь, что Ваши Высочества поверят мне, когда я скажу, что никогда так искренне не надеялся на здоровье своего тела, как когда услышал, что Ваши Высочества должны прибыть сюда через море, чтобы я смог приехать к Вам и предоставить себя к Вашим услугам, чтобы Вы увидели, какими знаниями и опытом я обладаю в области мореходства. Но наш Господь распорядился иначе. Поэтому смиренно умоляю Ваши Высочества причислить меня к числу королевских вассалов и слуг и считать несомненным, что, хотя болезнь сейчас безжалостно мучает меня, я все же смогу сослужить Вам такую службу, какой еще никто никогда не видел. Неблагоприятные обстоятельства, в которые я попал вопреки всем разумным ожиданиям, и другие невзгоды поставили меня в крайне затруднительное положение. По этой причине я не приехал, чтобы встретить Ваши Высочества, как и мой сын. Я смиренно умоляю Вас принять мои намерения вместо моего присутствия, как от человека, который надеется на восстановление своей чести и состояния, как то было обещано в письменной форме в условиях моих поручений. Пусть Святая Троица сохранит и приумножит высокое и царственное положение Ваших Высочеств»[440].
Вероятно, Колумб скончался примерно через три недели после этого письма, почти наверняка 20 мая 1506 года.
Даже тогда он не прекратил путешествовать. После смерти его тело пересекало взад и вперед Карибское море почти столько же раз, сколько при жизни. Сначала он был захоронен во францисканском монастыре в Вальядолиде, затем перенесен в 1509 году в семейный мавзолей, построенный его сыном в Севилье. Затем дон Диего изменил свое намерение, и после его смерти останки отца и сына были захоронены в алтарной части собора Санто-Доминго. В 1795 году, когда Санто-Доминго сделался французским, останки Колумба снова перевезли на благословенную испанскую землю в Гавану. После «освобождения» Кубы в войне 1898 года
