сами едут вниз. А там специальный человек перегружает их в машину и отвозит на молочный завод.
«Да, видела я чудеса техники, но такое!» – Лита заулыбалась и предложила дойти до конца дороги. Они шли мимо двух-трех этажных деревянных домов, сложенных из почерневшего от времени бруса. Крыши домов были покрыты красно-коричневой черепицей. Стены смотрелись довольно мрачно, на окнах находились ставни и наличники, окрашенные лаком в разные яркие неповторяющиеся оттенки. Лите более всего понравились синий, зеленый и красный цвета, которые отлично гармонировали с почерневшим брусом.
На крышах местами лежал сверкающий на солнце снег, а из высоких труб шёл дым.
«Tere134», – сказала им проходящая мимо женщина, а Вилли пояснил, что это местное приветствие.
– Сколько же у них здесь коров?
– Пять, семь, а у некоторых семей – двадцать. Летом они пасутся на горном склоне, а сейчас, зимой, едят сено в теплом сарае.
Лита обратила внимание на то, что рядом с каждым домом была пристройка, в которой и жили зимой коровы, и отдельно стоял дровяной сарай с «дырявыми» для проветривания стенами. И ещё её поразило рождественское убранство растущих в деревне елей и сосен, украшенных ёлочными игрушками и электрическими гирляндами. «Как, должно быть, красиво здесь вечером, когда жители зажигают огни, как в сказке!» Она вдруг вспомнила Ханты-Мансийский поселок Луговой, где провела раннее детство, и сравнение получилось не в пользу России. «И почему у нас в деревнях все так убого? Наверное, из-за сурового климата, да и живут у нас люди победнее, чем здесь».
Они вышли к видовой площадке, огороженной по краю деревянным резным бортиком, и залюбовались спокойными водами Хальвильского озера, в котором отражалось подернутое дымкой зимнее небо, и высокими деревьями на крутом склоне горы. Вилли посмотрел на часы и напомнил своей спутнице, что скоро наступит время ланча и пора спускаться вниз.
Будка прибыла и остановилась: внутри никого не было, но стояли плетеные корзины с рыбой, картофелем, луком и морковью. Пожилая швейцарка подошла к фуникулеру, с приветливой улыбкой сказала «tere», подхватила корзинки и пошла домой.
Спуск оказался еще более романтичным, чем подъем: зимнее солнце мелькало сквозь верхушки деревьев, а на пассажиров сверху падали желто-бурые листья платанов, гонимые ветром. Молодая женщина умудрилась собрать из них крошечный букет, но тут, на середине пути, показалась вторая будка, в которой сидела веселая компания молодых людей. Все заулыбались, замахали руками и закричали «tere». Лита звонким голосом тоже ответила «tere» и почувствовала, что стала частицей этого необычного мирка.
Внизу рядом с Ситроеном Вилли, стоял старинный мерседес – огромный кабриолет серебристо-голубого цвета, с белыми кожаными сиденьями и откинутым верхом. Глазастые прямоугольные фары сверкали на солнце, а руль был отделан пушистым белым мехом. На водительском кресле лежали стильные кожные перчатки, а на заднем сиденье – шерстяное бежевое одеяло ручной работы. «Да, наверное, здесь совсем нет воровства! Необычные они, эти швейцарцы, а эта самобытная страна – единственная в мире». Лита не стала произносить свои мысли вслух, а Вилли лишь сказал ей, что у его спортивной машины тоже откидывается верх.
Они проехали немного по берегу озера и оказались возле большого деревянного дома с цокольным этажом, отделанным булыжником и панорамными окнами; про него Вилли сказал, что это знаменитый рыбный ресторан. Посетителей в мертвый сезон было мало, и Лита, войдя в помещение, решила рассмотреть все получше.
В центре небольшого зала ярко пылал камин, закрытый огнеупорным стеклом, а рядом с ним лежала хозяйская бернская трехцветная овчарка и исподлобья смотрела на гостей. На подоконниках цвели белые, розовые и красные азалии в блестящих темно-зеленых горшках, а в углу, возле барной стойки, стоял необычный музыкальный инструмент в виде огромного рога. Вилли пояснил, что это альпхорн, который раньше использовался пастухами, чтобы собрать коров на дойку.
– Здесь летом музыканты выступают с концертами, и альпхорн используется при исполнении классической музыки, джаза и даже современных композиций. И давайте закажем рыбу: здесь подают местную озерную рыбу.
Лита решила пойти в туалет: там никого, кроме неё, не было. Она намылила руки жидким мылом из дозатора и поднесла их к крану без ручек, который одиноко торчал из раковины. «Наверное, здесь все управляется электронно и сейчас из крана польётся вода!» Молодая женщина поводила руками – ничего, воды не было. Потом она принялась нажимать на глазурованные настенные плитки – не сработало. «Да, вот так ситуация! Как же мне включить эту воду!» Она решила принципиально не обращаться за помощью к Вилли и стала в нетерпении переступать с ноги на ногу. Вдруг вода полилась, и Лита заметила, что она нажала на крошечную педальку в полу.
После всех этих злоключений бокал ледяного белого вина к салату из зеленых листьев оказался очень кстати. Когда официантка принесла рыбу с отварным картофелем в глубоких белых тарелках, Лита поразилась тому, какие в этом ресторане были маленькие порции. Она так проголодалась, что съела содержимое тарелки до последней крошки и поблагодарила хозяйку. Но та ловко взяла блюдо и поставила перед молодой женщиной еще такую же порцию рыбы и картофеля. На её вопрос Вилли пояснил, что в этом ресторане принято разбивать большие порции на две части, чтобы еда не остывала.
Легкое вино, вкусная еда и свежий горный воздух сделали своё дело: по дороге в Берн Лита крепко уснула в машине. Она проснулась, только когда машина подъехала к кампусу Бернского университета. Солнце уже закатилось, и молодая женщина в темноте увидела неинтересное прямоугольное здание из стекла и бетона. «Совсем как у нас на окраине Москвы, в новых районах». Внутри тоже было блекло: длинный коридор и много дверей.
Вилли помог ей с багажом, довел до комнаты и вручил папку с программой и картой города.
– Дорогая Секлетея, я провел с вами один из лучших моих дней. А сейчас мне нужно спешить домой на семейное торжество. Вы здесь пробудете три ночи, а во вторник днем вас заберет господин Фурер.
– Я сегодня увидела настоящую Швейцарию, спасибо вам, Вилли.
– И не забудьте: мы во вторник в фирме «Servag» празднуем рождество, а 24 и 25 декабря в Швейцарии выходные: все отмечают праздник дома. Вы когда возвращаетесь в Москву?
– Еще не решила, у меня билет с открытой датой. Может быть, 24 декабря и полечу, если, конечно, будут места. В России рождество празднуют с 6 на 7 января, а потом у нас есть еще русский Новый год. В России его называют «старым» – празднуем по старому стилю.
– Вы удивительная женщина из загадочной страны. Моя
