1
Что может быть хуже противного моросящего дождя и тусклого серого неба? Лита выглянула в окно: туча цвета талого снега заволокла все обозримое небесное пространство. Какая уж тут прогулка! А ей так хотелось выйти на улицу и подышать наконец свежим воздухом. Она уже три дня не выходила из дома, а все эта жуткая статья о байкерах, которую ей нужно было написать в рекордно короткий срок. Лита закончила ее только вчера, в три часа ночи, когда глаза уже не видели строчек, выплывающих на монитор компьютера, и голова укладывалась на клавиатуру, как на подушку. А сегодня пошел дождь, зарядил, наверное, на весь день, и Лита опять не увидит солнечного света. Ей стало тоскливо.
Она отошла от окна и спустилась вниз, за соком. Ее любимым, ананасовым. Она открыла ярко-желтый пакет, плеснула сока в стакан и сделала глоток. Какой кислый! Неужели его совсем разучились делать? Или у нее настолько плохое настроение, что даже любимый сок кажется невкусным?
Лита прошла в гостиную и села в большое плетеное кресло напротив камина. Может, зажечь камин? Ей всегда нравилось смотреть на золотисто-красные искорки, порхающие в кирпичной пасти камина. Только сейчас — день, а это удовольствие хорошо лишь по вечерам, когда густая патока темноты заливает окна.
Лита вздохнула. Барт вернется не скоро, хоть и обещал прийти сегодня раньше, чем обычно. Ненавистная статья была закончена, и девушка совершенно не знала, чем себя занять. На журнальном пузатоногом столике лежал недочитанный «Кентавр» Апдайка. Лита скользнула взглядом по книге, на которую последние три дня у нее не было времени. Еще вчера ей так хотелось дочитать роман, а сегодня лень даже открыть книгу. На душе, как и на улице, было скверно. В глазах все еще бегали строчки, описывающие чертовы приключения байкеров. Да, со статьей она явно переусердствовала.
Лита сделала еще один глоток сока, скривилась и поставила стакан на столик. Эту гадость очень сложно назвать ананасовым соком. Интересно, чем сейчас занят Барт? Оформляет очередную сделку или шутит с красавицей Эстер Таусон? Где-то глубоко внутри открыла одну из пастей разжиревшая за последний год гидра ревности.
Джоана Литисия Солвер и Бартоломью Блэквуд обвенчались около пяти лет назад в маленькой холтонской церквушке, одиноко стоящей среди зеленых дубов и поросших изумрудным мхом валунов, бог знает с каких времен окружающих церковь. На скромном обряде присутствовали только отец Литы (который, кстати, и наградил ее роскошным вторым именем Литисия, на мексиканский манер) и мать Барта. Именно по настоянию родителей Барт и Лита обвенчались в Холтоне — в тех местах, где оба родились и познакомились.
В детстве они почти не общались друг с другом: Барт считал Литу девочкой не от мира сего, а Лита была уверена в том, что Бартоломью Блэквуд круглый дурак и задира. Но годы шли и дети взрослели. Не сговариваясь, статный зеленоглазый юноша и девушка с детским синим взглядом отправились пытать счастья в один и тот же город, надолго заставивший их позабыть старый Холтон.
Барт Блэквуд прошел тернистый путь от курьера до крупного предпринимателя. Отличная хватка и гибкий пытливый ум заставили обратить на него внимание крупных рыб, плавающих в море бизнеса. Ведь не зря же он взахлеб читал и перечитывал драйзеровского «Финансиста», каждый раз заново переживая полную непостоянства и волнений жизнь Фрэнка Каупервуда. Маленькая фирма, открытая Бартом на деньги, собранные посредством упорного труда и лишений, вскоре превратилась в крупное агентство.
Джоана Литисия всерьез увлеклась журналистикой. Она окончила институт, параллельно работая над написанием статей в маленькую газетку «Каприз». За описание забавных историй из быта простого населения города ей платили немного, но непритязательной Лите вполне хватало этого на жизнь и даже на скромную помощь отцу, живущему в Холтоне.
Закончив обучение, она по совету однокурсницы пришла на собеседование в крупный журнал «Фэйр Лайф», где на нее обратил внимание главный редактор, который предоставил ей возможность показать себя в деле. Статья, которую она написала о фотомодели Джекки Слим, была оценена редактором по заслугам. Легкий слог, ненавязчивое, но заметное авторское «я», свежесть, красочность описаний — все это позволило Лите получить одну из ведущих колонок журнала — «Интересные лица». Восторгу девушки не было предела: она смогла, у нее все-таки получилось!
Через пару месяцев ей предложили посетить прием, на котором присутствовало большое количество местных знаменитостей. Ее задача заключалась в том, чтобы найти новое «интересное лицо», еще не освещенное газетами и журналами, и описать его в новом выпуске «Фэйр Лайф».
Задача была не из легких. Во-первых, Лита никогда не бывала на приемах. Она не представляла себе, как ей одеться и как вести себя среди блестящей звездной толпы. Да еще и поиск нового лица — до этого она писала лишь о тех людях, которых рекомендовал ей главный редактор. А если она допустит какую-нибудь бестактность? Она, девочка из Холтона, от которой все эти приемы так же далеки, как звезды на небосклоне? А если «интересное лицо», которое она выберет, не будет соответствовать политике «Фэйр Лайф»?
Все эти «а если» настолько выбили Литу из колеи, что весь день перед приемом она провалялась в постели с дикой головной болью. Лишь под вечер, с ощущением полного провала, она наскоро надела длинное черное платье с блестками, купленное «на всякий случай» в бутике, провела по губам прозрачным блеском и отправилась на прием, как осужденный на казнь.
Огромный сверкающий зал чуть не ослепил Литу. Она никогда прежде не видела такого великолепия. Выложенный белоснежными плитами пол, отражающий свет огромных хрустальных люстр, пестрая толпа роскошно одетых мужчин и женщин, официанты в белых рубашках, чинно расхаживающие с подносами в руках… Лита совсем оробела. Что делать, куда идти, с кем говорить? Какая же она, к черту, журналистка, если стоит здесь как вкопанная, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой?
— Бокал шампанского? — послышался за спиной приятный и подозрительно знакомый мужской голос.
Неужто она брала интервью у кого-то из присутствующих в этом зале? Вряд ли. Господи, как же комично она выглядит сейчас: стоит посреди зала и даже не может обернуться, чтобы посмотреть, кто заговорил с ней. Лита собрала остатки мужества и заставила себя повернуть голову…
— Лита Солвер! Не может быть! Никогда бы не поверил, что мы встретимся здесь!
На Литу удивленно и радостно смотрели зеленые глаза Барта Блэквуда. Вот это да! Оказывается, не одна она приехала в этот город из Холтона. От волнения и удивления Лита и рта не могла раскрыть, зато Барт… Слова сыпались из него, как сахар из разорванного пакета.
— А я-то думал, что один такой, из Холтона! Давно ты уехала оттуда? Там, наверное, все по-прежнему. Я уже два года не был у матери, никак не могу вырваться! Как же ты изменилась! Стала настоящей красавицей. Теперь уже я жалею, что не бегал за тобой в детстве. Лита! Литисия Солвер! Кто бы мог подумать!
