поет так хорошо, как говорят. Вдруг ты завываешь, как собака?
– Джоанна… – процедил я сквозь зубы, понимая, что девушка всего лишь подначивает меня.
– А может, ты еще и играешь на инструментах? – продолжила она.
– Нет, – отрезал я. – Где бы я мог научиться? А вот петь… Вот сейчас и узнаешь, как я пою.
Сотоварищи по гильдии, увидев, что я поднимаюсь с места, снова стали произносить мое имя, приглашая в центр площади, прямо к костру. Рядом со мной сразу устроился незнакомый мне человек с бансури, правда, лица его я не разглядел – оно было закрыто спущенным на глаза платком.
– Натан, мальчик, давай о любви, – радостно предложил Амон.
– О любви… Может, лучше о ворах? Нашу родную? – спросил я.
– Не-е-ет! О любви! О любви! – раздалось со всех сторон.
– Сегодня твой голос будет звучать по-другому, я уверен, – удивил меня глава гильдии и, заметив мое недоумение, продолжил: – Когда влюблен, само сердце начинает петь.
Мы с Джоанной встретились взглядами. Не могу сказать, что мы ненавидели друг друга, но любовь… Не уверен, что то, что чувствую я, взаимно. Да и кто может вправду полюбить вора?
Ночь опустилась, вокруг пустота.
Пока я один, но в сердце мечта:
Бреду по дороге, ищу свой ночлег,
По жизни я вор, в душе – человек.
Прелестная дева ждет на пути,
Хочу пригласить, не смогу так пройти.
Пойдет ли со мной, узнав, кто есть я?
Вор – это жизнь и участь моя.
Очи ее дурманом пьянят,
Сладкие губы к греху манят.
Грудь ее сжать в ладонях хочу,
Счастье свое я не упущу!
Не знаю, слушала ли меня сейчас Джоанна, нравился ли ей мой голос, но почему-то именно ее образ всплывал у меня перед глазами. Мне хотелось петь только для нее. Так я решил. Как будто почувствовав мое желание, толпа просила песен вновь и вновь. Песни о любви сменялись нашими родными воровскими, были песни и о нашей стране, но все же толпа просила романтики. Может, Амон был прав, и мой голос сегодня действительно звучал по-особенному?
Желтые кудри, голубые глаза —
Так когда-то описали тебя…
Как вору тебя отыскать?
Как душу твою мне украсть?
Вдруг я увидел, как одна из девушек обратилась к моей спутнице:
– Госпожа Джоанна, простите, что беспокою, но госпожа Шанти хочет с вами поговорить. Вы сможете подойти к ней?
– Да, с радостью. Где она?
– Прошу следовать за мной, я покажу, – ответила девушка.
Краем глаза я успел заметить, что Джоанна встала из-за стола и направилась в сторону шатров. Думаю, мне не стоило беспокоиться, ведь вряд ли девушка из свиты матери Амона будет обманывать. Пожалуй, я могу позволить себе остаться здесь, в центре веселья.
– М‘атаджи[50], я привела госпожу Джоанну.
– Да, спасибо. Оставь нас, пожалуйста, можешь вернуться на праздник.
Девушка поклонилась и удалилась, а Джоанна замерла в ожидании. Она думала, что ее отведут в один из шатров, но пожилая женщина, в отличие от всех остальных, грелась у своего собственного костра. Шанти подбросила в пламя несколько веточек и вновь повернулась к Джоанне, жестом приглашая сесть.
– Ты не выглядишь удивленной, дитя. Ожидала моего приглашения?
– Да, – не стала скрывать Джоанна. – Меня больше смущает то, как вы узнали, что я не удивлена. Вы же не видите, какое у меня сейчас выражение лица.
Женщина улыбнулась и «посмотрела» на мою спутницу:
– Алая печаль с лазурной горечью сошлись.
– Вы это уже говорили. Что вы имеете в виду? Кто вы? Почему вы захотели со мной встретиться?
– Как много вопросов, дитя, – спокойно ответила Шанти. – С чего же мне начать?
– Вы ведь заклинательница? Я права?
– Разве ответ на твой вопрос что-то изменит? Скажи мне, кто сейчас находится рядом с нами?
– Никого нет, нас никто не подслушивает.
– Ошибаешься! Нас слушают наши братья, – она указала рукой куда-то в темноту пустыни. – Они всегда рядом с нами, насекомые, птицы, животные. Они всегда рядом, не думай, что человек может быть полностью одинок.
– Я не одинока.
– Да, но ты боишься, я чувствую твой страх. Ты боишься остаться одна.
– Мир состоит из опасностей. Если я расслаблюсь, то конец будет печален.
– А что бы ты сделала, если бы к тебе подползла змея и попыталась ужалить? Убила бы. Я понимаю.
– Как будто вы поступили бы по-другому.
– Да. Я бы постаралась ее осторожно поймать, а затем отнесла бы подальше от людей, в безопасное место. Я бы отпустила ее на свободу.
– Если она не укусила бы вас раньше.
– Тогда я бы произнесла мантру для своего спасения. А если бы она не помогла, то я сочла бы это за мою судьбу и спокойно оставила бы это тело, чтобы рано или поздно перейти в другое. Таков круг перерождений.
– Колесо сансары, да? – спросила Джоанна и тоже подкинула в огонь немного веток. Пламя с радостью забрало их себе.
– Именно, дитя. Когда мы покидаем это тело, наша душа не умирает: она бессмертна. И мы родимся вновь, может, цветком, может, птицей, может, животным или же человеком. Но однажды мы обязательно прервем и этот круг реинкарнаций, попав наконец в нирвану. Поэтому не стоит бояться смерти.
– Я и не боюсь. Просто…
– Боишься. И не только этого. Ты устала быть одна. Тебе нужна опора рядом. Особенно сейчас.
– К чему вы все это говорите? Мне никто не…
– Держись этого мальчика, – перебила ее мать Амона.
– Натана? Не думаю, что он мальчик. Да и вообще он…
– Для меня он всегда останется таким, – бывшая глава воров вновь улыбнулась. – Добрым, открытым, честным. Поверь старой женщине, я успела увидеть многое, прежде чем стала такой. – Шанти слегка коснулась рукой своих белых глаз. – Ты ведь испугалась, когда впервые увидела меня? Знаю, что да. Но поверь, я ничем не отличаюсь от любого зрячего.
– Кто это сделал? Демоны? – предположила Джоанна.
– Хуже. Люди. Поэтому послушай меня: лучше Натана ты не найдешь никого. Не бойся его.
– Не бояться? – девушка вдруг ухмыльнулась и отвела взгляд. – Быть с ним? Госпожа Шанти, наши с ним пути скоро разойдутся. Он уйдет, и я снова буду одна. Мне не стоит привязываться. Понимаете, мы солгали. Я не его…
– Я знаю, – ответила женщина, улыбнувшись.
– Знаете?
– Да. Но я же вижу, как он смотрит на тебя, как говорит. Он никогда не говорил так о ком-то.
– У него же наверняка была девушка, –
