Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
Дилаю, которая хоть и скрестила руки на груди, но все же держалась за рукоять своего меча. Матриарх клана Джошеновой Стали наградила Лань кивком одобрения.
Сун Лянь смотрела на людей, выживших после жестокого завоевания и сохранивших свое наследие. На протяжении многих династий из-за строгих законов императорского двора столько всего было утеряно, но в то же время многое осталось и по сей день, прямо здесь, перед ее глазами. Тогда Лань вспомнились слова, что сказал ей парень под мягкими каплями дождя, когда-то унесшими ее слезы.
Пока мы живы, мы несем внутри себя все, что они уничтожили. И в этом наш триумф, наш бунт. Ты не должна позволить им победить.
Какой позор, что ни один из них не выживет, чтобы увидеть это.
– Да, – сказала Лань, вспомнив фразу, которую мастера Школы Белых Сосен использовали, чтобы передать многообразие кланов и культур, которым было богато их царство. – Земля десяти тысяч цветов.
Остаток дня прошел спокойно, словно затишье перед бурей. Они обсуждали детали плана, распределяли учеников и мастеров на отряды с равными способностями.
Лань оставила разработку стратегии Дилае и мастерам. Ей было необходимо тихое место, где она, теперь точно понимающая предназначение Убийцы Богов, могла бы потренироваться в вызове печати. Пока она искала пустую камеру, то обнаружила, что дышит глубоко, наслаждаясь тем, как холод пронзает легкие. Она скучала по морозу Северных земель. Свирепые и неумолимые зимы, которые проносились над землями, забирая то, что состарилось и умерло за прошедший цикл, а с рассветом весны возрождаясь вновь.
Снег, напоминающий гусиные перья. У северян была такая поговорка. Лань помнила, как мама открывала резные окна кабинета навстречу зимнему воздуху.
– Не уклоняйся, ЛяньЭр, – говорила она. – Вдохни поглубже. В этом заключаются красота и могущество нашего царства, а мы – дети этой земли. Мы должны за нее сражаться.
Лань провела рукой по щеке. Сама того не понимая, она пришла к кабинету матери, шагнула через круглые ворота, вспоминая, как в тот день ее мать прискакала верхом, подгоняемая началом разрушения их мира. Шел густой снег, а Лань сидела в кабинете, заучивала стихи.
В этой комнате все еще были видны следы насилия. Резные двери были искромсаны и сломаны…
…бледнолицые солдаты, закованные в металл, с шумом врываются внутрь…
…полки и письменный стол из розового дерева перевернуты; ряды свитков и бумажных фолиантов исчезли, вероятно, украденные элантийцами для изучения…
…блеск мечей, когда мужчины набросились на ее мать, у которой не осталось ничего, кроме деревянной лютни…
…брызги выцветшей крови на половицах и стенах…
…бьющееся сердце ее матери в руке Зимнего мага. Кровь, цветущая ярко, как маки…
Лань отогнала подальше воспоминания. Ее внимание привлекло что-то блестящее на полу. Опустившись на колени, она подняла осколок фарфора. Лань сразу узнала его: снаружи – снежные камелии, покрытые голубой глазурью, а внутри после стольких лет все еще чернота. То была любимая чернильница ее матери, и неизвестно, сколько перезвонов в день Лань смотрела на нее, когда занималась в этом кабинете с наставниками. Для тех, кто заявился сюда в поисках еды, одежды или сокровищ, на которые можно было что-то выменять, эта вещица не представляла ценности.
Лань повертела осколок в руках, и у нее перехватило дыхание. На дне аккуратным каллиграфическим почерком была выгравирована надпись на хинском…
Посвящение:
Сун Мэй, пусть нити нашей судьбы однажды соединятся там, где цветут снежные камелии.
Чэнь Тайхэн
Лань узнала почерк… в школе она читала целые книги и сочинения, написанные этой рукой. Эту чернильницу ее матери подарил Дэцзы. И он подписался настоящим именем, поскольку «Дэцзы» или «ученик добродетели» было лишь прозвищем. Такова была хинская традиция – становясь взрослым, выбирать себе прозвище.
– Тайхэн, – прошептала Лань. Имя отца, которого она едва знала.
Лань убрала обломок чернильницы за пояс, возможно, как оберег на удачу. После чего она села за стол своей матери, удивляясь тому, что когда-то здесь жили и любили друг друга ее родители, что сама она когда-то имела дом и семью.
Лань прикрыла глаза и вытянула на поверхность своего разума воспоминание об Убийце Богов. Перебирать каждый его штрих было подобно тому, как проваливаться сквозь временные и исторические династии и эпохи. Теперь, когда она знала о происхождении Богов-Демонов и понимала истинное предназначение печати, та представала перед ней медленно, но полностью.
Было уже далеко за полдень, когда она вернулась в главный двор. Тауб и еще несколько человек готовили ужин на кухне: в сумеречное небо вился дым, а двор наполнился ароматом тушеного тофу, овощей и булочек мантоу. Лань обменивалась с друзьями историями о детстве, о днях, проведенных на Краю Небес, о том, что они будут делать, о местах, которые посетят, и о том, что они съедят в первую очередь, когда все закончится.
Когда солнце, точно набухший мандарин, повисло над далеким горизонтом и воздух начал остывать, Лань встала. Огонь в печи почти угас; на кухне создали печать, которая сохраняла тепло, так что большинство младших учеников дремали вокруг нее. Шаньцзюнь устроился у кухонной стены, прислонившись к плечу Тая. Выражение лица заклинателя Духов смягчилось. Когда он посмотрел на огонь, глаза его засверкали золотом.
В соседней комнате Дилая и группа шаклахирских воинов, склонившись над картой, все еще обсуждали стратегию с мастером Нуром и Безымянным мастером. При появлении Лань они вскинули головы и, взглянув на ее лицо, умолкли.
– Ну что ж, – сказала она и улыбнулась, чтобы скрыть внезапно появившуюся тяжесть в груди. – Время пришло.
Она заметила, как к ним присоединились Шаньцзюнь и Тай.
– Ланьмэй… – начал побледневший ученик Целителя.
– План вам известен, – прервав Шаньцзюня, обратилась она к Дилае. Лань не посмела взглянуть на друга из-за боязни, что даст слабину, испугается или отступит. – Проникнуть в Небесный дворец и заставить элантийцев капитулировать. Если я не справлюсь… – она прерывисто вздохнула. – Расправьтесь с лидером элантийского правительства.
– Мы будем рядом, Сун Лянь, – заверил мастер Искусств Света. Он выдавил улыбку и оглядел комнату. – Пришла пора проверить, кто из этих учеников внимательно слушал меня на занятиях.
– Лучше бы вам самому подготовиться, – усмехнулся ЧуЭ. Однако под маской веселья Лань разглядела страх. – Я молод и гибок, так что могу прибыть в столицу раньше вас.
– Мы с тобой, Лань, – сказала Тауб. Она держала на руках одного из младших учеников. Тот в попытке согреться свернулся калачиком и уснул на ее плече. – К вашему возвращению я оставлю на печи горшочек с тушеным тофу.
– Мои мечи в твоем распоряжении, – объявила Эланжуя, отделившись от выходцев из Шаклахиры. В лунном свете блеснули
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 84
