Встали. Озираемся вокруг в темноте, переминаемся с ноги на ногу, отпугивая крыс. И тут я понимаю, почему мы здесь.
Вот она! Глубоко утопленная в стену и почти совершенно скрытая омерзительными наслоениями грязи! Железная дверь!
Ребята! Мы у цели!
123
Подожди-подожди, дорогой читатель. Не слишком-то обольщайся. Дверь, конечно же, заперта.
— Так, кто из нас может открывать замки усилием воли? Так я и знала — никто! Тогда пусть Игги попробует свои механические методы.
Мягко подвожу Игги к двери. Его чувствительные пальцы ощупывают любую неровность, шероховатость и застывают над замочной скважиной.
Потом он деловито вытаскивает из кармана набор отмычек. Седьмое чувство подсказало мне, что они непременно найдутся в одном из его карманов. Хотя эти отмычки я НАВСЕГДА конфисковала у него несколько месяцев назад, когда он дома открыл ими дверь моего запертого шкафа.
Дом… Про дом пора забыть навсегда. У вас больше нет никакого дома. Вы теперь все без-дом-ны-е.
Игги тщательно подбирает нужный инструмент. Вытаскивает один, подумав, кладет его обратно и достает другой.
Ангел переминается с ноги на ногу и нервно ежится, глядя на крыс, которых собирается вокруг нас все больше и больше.
— Они сейчас на нас набросятся, — испуганно шепчет она мне на ухо, — я их мысли тоже читать могу.
— Нет, моя хорошая, они просто нас боятся. Они ведь никогда не видели таких огромных и уродливых существ, как мы.
Она награждает меня слабой улыбкой:
— Правда, мы для них уроды?
Замок занял у Игги три минуты — персональный рекорд. На полторы минуты меньше, чем потребовалось ему, чтобы совладать с тремя замками в моем шкафу.
Но замок — это полдела. На двери нет ручки, и ухватиться, чтобы ее открыть, не за что. Игги, Клык и я как могли зацепились за край ногтями. Медленно-медленно, сантиметр за сантиметром тяжеленная дверь поддается и ползет в сторону.
За ней темная, бесконечно длинная лестница, круто уходящая вниз. Куда же еще?
— Красота! Этого нам только не хватало! — присвистнул Клык. — Спуск в темное царство.
— Макс, ты первая?
Странный вопрос. Конечно, а кто же еще? И я делаю первый шаг.
Макс, теперь ты сама по себе. Я тебе больше не помощник, — говорит Голос. — До встречи!
124
Опять болит голова. Сильнее прежнего. Превозмогая стук в висках, подгоняю наших:
— Давайте, давайте! Смелей!
Если канализационный туннель еще освещали какие-то отблески света, то здесь мы оказались в кромешной темноте. По счастью, в темноте все мы неплохо видим, особенно Игги.
Ступеням нет ни конца, ни края. Спускаемся, будто в ад.
— Ты отдаешь себе отчет в том, что ты делаешь? — осторожно спрашивает Клык.
— Мы приближаемся к цели, мы приближаемся к ответам на вопросы, которые мучали нас всю жизнь.
— Ты понимаешь, что все мы вместе с тобой подчиняемся твоему Голосу, — все более решительно настаивает Клык.
— И что с того? До сих пор Голос ничего плохого нам не сделал.
Вот и конец ступеням. Дальше спускаться некуда. Пришли!
— Перед тобой стена, — замечает Игги.
Протягиваю руки в темноту и в нескольких футах от себя нашариваю стену, дверь в стене и дверную ручку.
— Дверь! Игги, иди сюда, без твоих талантов не обойдемся!
Но, тронув на авось ручку, понимаю, что дверь поддается.
Молчим, затаив дыхание. Дверь бесшумно широко открывается, и нас захлестывает поток чистого свежего воздуха. После ядовитой канализационной вони кажется, что заново родился.
Я, как Алиса в стране чудес, которая упала в кроличью нору.
Иду вперед, и мои грязные ботинки утопают в мягком ковре. Да-да, читатель, ты не ослышался, в мягком, пушистом ковре.
Над следующей дверью указующим знаком горит лампочка: «Вход».
Открываю ее, дрожа от напряжения. Как-то все это стало уж чересчур просто. Подозрительно просто. И от этого очень страшно.
Входим во вторую дверь и останавливаемся как вкопанные.
Мы в лаборатории, точно такой же, как та, что была в Школе, в Калифорнии, за тысячу миль отсюда.
— Это Институт, — нелепо констатирую я то, что всем и без меня понятно.
— И что в этом хорошего? — откликается Газ.
125
— Мать честная! — чуть не в один голос вырывается у каждого из нас.
Компьютеры высотой выше человеческого роста. Шкафы с первоклассным лабораторным оборудованием, операционные столы, оснащенные по последнему слову техники, доски с нарисованными диаграммами. Многие из них мне знакомы — я видела их во время своих приступов.
Лавируя между столами, стараемся зафиксировать все увиденное в памяти.
Никого нет. До рассвета еще далеко, и приборы тихо гудят в сонном режиме. Но времени у нас немного. Ирейзеры где-то рядом — я отчетливо ощущаю их присутствие.
Неожиданно вижу, что один из компов в углу работает вовсю, выплескивая на экран тонны информации. Вот он, наш шанс узнать и наше прошлое, и наших родителей, и правила их чертовой игры-выживалки, и всю нашу неимоверную историю.
— Ребята, быстро к дверям! Сторожите каждый шорох. А я пока попробую здесь порыться.
Секунда — и все на местах, а я перед экраном накрываю ладонью мышку.
Пароль.
Пароль? Блин, сто миллионов вариантов, попробуй найди нужный.
В раздумье щелкаю костяшками пальцев, забыв, как раздражается из-за этого Клык.
«Батчелдер», «Школа», «Ирейзер», «Стая» — все мимо.
Не буду, дорогой читатель, утомлять тебя длинным перечнем слов, отвергнутых компьютером. Одна радость — он не отключился после третьей попытки.
— Все бесполезно! — мне кажется, я только шепнула про себя, а оказывается, кричу чуть ли не во весь голос. Нервы у меня на пределе.
— Макс, успокойся. Что случилось? — Надж тихо встает у меня за плечом.
— Все бесполезно, все! Я вас притащила в это логово, а все впустую. Я ни на что не гожусь, никчемная, никудышная. У меня больше нет сил!
Надж наклоняется поближе и проводит пальцами по экрану. Вытягивая шею у меня из-за плеча и беззвучно шевеля губами, она как будто что-то читает. В слепом раздражении мне хочется отпихнуть ее, но я сдерживаюсь — зачем обижать девчонку?
Она словно впала в транс.
— Надж, — окликаю ее, но она не отзывается. Глаза у нее закрыты.
Ее рука зависла над монитором.
