войну, проблема, которая была затронута несколько месяцев назад и отложена в сторону, вновь заявила о себе. Житель Норшира вычеркнул свое имя из списков воинов. Этот человек был родом из Дофрара, налетчиком, присягнувшим отцу Толлака, до того, как он отложил свой меч и щит в сторону и взялся за плуг. Он заявил, что не хочет плыть на войну из-за больного ребенка, но когда еще трое из Дофрара тоже вычеркнули свои имена, ситуация приобрела оттенок подозрительности.
Вали хотел, чтобы все поселенцы, прибывшие из Халсгрофа и Дофрара, владений Гуннара и Толлака, были вычеркнуты из списков — похоже, он забыл, что и он, и его жена тоже родились в Халсгрофе.
Это означало бы потерю более сотни бойцов и недовольство в Норшире, среди тех, кто был вынужден остаться. Теперь лидеры сидели в совещательной комнате Леофрика, которая стала их штабом, в поисках решения, которое развеяло бы их подозрения и укрепило силы.
Об отце Магни часто говорили, что он хороший человек и великий ярл. О Вали говорили обратное — что он великий человек и хороший ярл. Возможно, именно это и стало причиной глубины и устойчивости их долгой дружбы и союза. Они усиливали сильные стороны друг друга и притупляли слабые.
Одной из слабостей Вали было доверие. Он дарил его бережно, и, однажды подарив, дорожил им. Но если доверие было потеряно, вернуть его было почти невозможно. Теперь, когда так много было потеряно и еще больше подвергалось риску, он провел жесткую черту. Для него любой, кто когда-либо присягал Толлаку и Гуннару или их отцам, был под подозрением. С самого начала он позволил остальным забыть о своих опасениях, но после того, как начались отказы, он оказался непреклонен.
— Эти люди не присягали предателю, Вали, — сказал отец Магни. — Считать их причастными к событиям, которые произошли через десять лет после того, как они покинули Север и обосновались в другом мире, все равно что считать Бренну причастной к предательству Эйка.
Глаза Вали сузились, когда он посмотрел на своего друга.
— Я посчитал причастным тебя.
— Да, — согласился отец Магни. — Ты это сделал. Несправедливо, о чем я и говорю.
— Если бы был способ определить их верность сейчас… — предложил Магни, размышляя на ходу. — Дома мы бы попросили возобновить их клятвы на наручных кольцах.
Леофрик покачал головой.
— Мне жаль. Ваши люди с Севера — конечно, если вы пожелаете такой клятвы, мы поможем вашим ритуалам. Но те, кто поселился здесь, — я не могу допустить, чтобы они присягнули лидеру, находящемуся так далеко. Они подданные этого королевства, и только я должен владеть их преданностью. — Он пристально посмотрел на Вали. — Ты понимаешь, Вали. Ты должен.
И снова Вали кивнул в знак согласия, но на этот раз позволил паузе затянуться, прежде чем сделать это.
— В любом случае, не все мужчины Норшира носят наручные кольца, — заметила Астрид. — Многие сняли их.
Бренна наклонилась вперед, положив локти на стол.
— Но им можно было бы, по крайней мере, напомнить о торжественности этого обещания. Возобновление клятв — хорошая идея. И более того — есть несколько мальчиков, которые стали молодыми мужчинами, пока мы были здесь, и Агнар среди них. Когда воины увидят, как эти молодые люди дают свои первые обеты, это разожжет в них желание увидеть дом и напомнит им, что Толлак и Гуннар нарушили священные клятвы.
— Ты позволишь Агнару надеть наручное кольцо? В четырнадцать лет? — Бурное сопротивление Вали смягчилось его удивлением по поводу предложения Бренны.
— Мы же решили, что он должен поехать с нами. Хоть он и не будет сражаться, он все равно столкнется с опасностью. Это правильно — воздать ему уважение за риск, на который он идет. И вид сына ярла Вали, дающего свои первые клятвы, откликнется во всем войске.
Пока несогласие Вали все еще пульсировало в комнате, заговорил Бьярке.
— Вали. И в Карлсе, и в Гетланде были предатели. Люди, которые помогали изнутри, по причинам, известным только им. Нет никакого способа убедиться в идеальной преданности каждого отдельного бойца. Люди сложны, и идеальных среди них мало. Все, что мы можем сделать — это дать воинам что-то, за что можно бороться, и быть готовыми к тому, что будет происходить у нас за спиной и с фланга, а не только к тому, что будет твориться впереди.
Наконец, Вали позволил напряжению покинуть свое тело.
— Очень хорошо. Поскольку я снова одинок в своих тревогах по этому поводу, я подчинюсь остальным.
— оОо~
В день своего отъезда они совершили ритуал в центре Норшира. Они отплывали из Элдхема, крупного торгового города на юге Меркурии, и в другое время попрощались бы там, в доках, но город был слишком далеко, чтобы Ольга, две недели назад родившая ребенка, смогла туда добраться. Поэтому они решили, что Норшира будет достаточно.
Ритуал, после которого шестеро мальчиков, в том числе младший сын ярла Вали Грозового Волка и Бренны Ока Бога, стали мужчинами, был торжественным. Магни видел, что все воины и их семьи были глубоко тронуты. Агнар был последним, кто присягнул своему отцу, и после вручения ему наручного кольца мать вручила ему маленький меч — не боевой, но такой, которым он мог бы защитить себя. Оружие тренирующегося воина.
Агнар лучезарно улыбнулся и высоко поднял свой новый меч, и торжественность момента раскололась, когда по всему городу тысяча голосов радостно приветствовала молодого воина.
Затем Леофрик, Вали и отец Магни попросили налетчиков поклясться вместе служить их целям в предстоящей войне. Воины сделали это в один голос.
А затем пришло время попрощаться с семьями и отправляться в путь к своим кораблям.
Этих новых воинов не чествовали пиршеством. Они отпразднуют свое возмужание, отправившись на войну.
По традиции, которая сложилась за годы набегов с отцом, сначала к матери подошел Магни. Ольга все еще была бледна после тяжелого труда, результатом которого стало появление Дисы на свет, и в этот день ей было явно грустно, но она явно чувствовала себя лучше, и ее улыбка, когда Магни подошел к ней, была настоящей и полной любви и гордости.
Его сестра уютно дремала, прижавшись к груди матери. Магни заглянул в сверток и провел кончиком пальца по крошечному вздернутому носу.
— Интересно, кем она будет, когда я увижу ее снова, — тихо заметил он.
— Она и вполовину не та, кем станет, когда у нее будут брат и отец, которые будут любить ее и сделают сильной и храброй. — Мать схватила его за руку. — Я горжусь тобой больше, чем
