краешка глаза. Тёмно-серая змея, свернувшаяся в клубок. Он отвернулся от неё. Не хотел сейчас разговаривать.
Отвечай! — потребовала она громко.
«Они умерли из-за меня…» — был жуткий ответ.
Что это значит? Кто умер? — злилась Вестания. — Серый? Отвечай!
Но он уклонялся от ответа.
И в тот момент Вестания ощутила в себе тяжелейшую ношу. Ей показалось, что вся её душа навсегда отравлена грехом. Тень Серого, призрак человека, повинного в смертях, совершившего, должно быть, так много зла — всё это теперь было частью её самой. Она почувствовала себя грязной, виновной, обречённой на такую же незавидную участь, что и сам Серый.
Уйди, оставь меня, уйди из моей головы!
«Я не могу этого сделать. Даже если бы хотел».
Вестания посмотрела на него. Всё на своём прежнем месте, в уголке глаза. Пугающий сгусток чьей-то души. Посторонний человек прямо внутри её сознания. Чужак, чувствовавший то же, что и она, читающий её мысли.
Спектр эмоций Вестании неизбежно изменился. Если раньше она чувствовала себя зрителем чьей-то чужой жизни, то с того момента, как Алкид рассказал ей о тени, ей стало казаться, что пресловутая спираль уносит её в самую бездну Тартара. Она становилась злой, срывалась на сестре и на Аласторе. И всё из-за Серого.
«Ты не права. Я не могу быть просто злым. Тогда я бы был в Тартаре, а не на Асфоделевых полях. Я бы не стал тенью».
В словах Серого было зерно правды, но сути это не меняло. Вестания оставалась носителем чужой души, которая рано или поздно начнёт вытеснять её собственную и тогда… что могло произойти? Вдруг она станет злой? Вдруг причинит вред Теренее.
«Я бы не стал…»
Ты только сегодня обидел её, довёл до слёз!
«Это был не я. Это ты».
Она вскочила и ударила ногой по груде сухих палок, сложенных в остов будущего костра. Теперь они валялись на белом снегу, как подстреленные птицы.
— Уйди, уйди, уйди из моей головы! — закричала она вслух.
Вестания бросила затею с костром и вернулась в палатку, чтобы хоть немного согреться. Серый замолчал, но по позвоночнику Вестании пробежал колючий холодок, будто жуткое насекомое со множеством маленьких ворсистых лапок. На что она надеялась? Что Серый просто уйдёт? Даже Алкид считал это невозможным. Но вдруг он не мог знать всего, и средство избавления всё-таки существовало?
Она почти успокоилась, когда снаружи до неё донёсся шум шагов. Вестания одёрнулась, устремила взгляд ко входу в палатку. Тяжёлые шаги, через раз слегка шаркающие по снегу, неровные. Как бы ей хотелось сейчас побыть одной, хотя бы пока тень молчала, но она понимала, что этого разговора ей не избежать.
Аластор замер у входа, не смея войти без предупреждения.
— Вестания? — позвал он негромко.
— Сейчас, — ответила она, спустя недолгую паузу.
Вестания вылезла наружу. Сам Аластор никогда бы не зашёл внутрь, она это знала, к тому же в двуспальной палатке и без того не хватало места. Палаток было две: в одной спали сестры, во второй — Аластор с Асфоделем.
Вестания и наёмник сели прямо у входа, держась на безопасном расстоянии друг от друга. Теры и Асфоделя поблизости видно не было, должно быть, она обиделась на неё. Аластор сидел напротив и пристально смотрел на девушку, сначала просто молчал, но Вестания прекрасно знала, что именно он разглядывал так тщательно.
— Ты теперь видишь его, да? — спросила она, не смея больше терпеть эту тишину.
Кажется, осознав свою ошибку, он отвёл от неё глаза.
— Сейчас не так ярко, как сегодня днём. — Ответил Аластор.
Днём? Сколько же времени? — и только теперь Вестания заметила, что начинало темнеть.
— Он уполз… не навсегда… не знаю, — она пыталась подобрать слова, чтобы описать состояние тени. — Знаешь, как черепахи, которые прячут головы в панцирь.
— Сегодня, когда ты… — он не договорил. — Это была тень, да? — Вестания только кивнула в ответ. — На что это похоже? Ты можешь научиться её контролировать?
— Тебя только это волнует, да? — нахмурилась она. — Чтобы я не поднимала шум, чтобы не устраивала скандалов, не обижала Теру?
— Вестания… — обронил он с сочувствием в голосе.
Вестания… всегда только Вестания… хватит произносить это дурацкое слово постоянно… просто хватит! — она хотела что-то сказать ему, но тут почувствовала, как сердце опять достигло самой вершины и вот-вот готово сорваться вниз. К глазам подступали слезы. Как же было сложно их сдерживать при нём!
Тут Аластор схватил её за левую руку. Вестания хотела отдёрнуться от этого жеста и только потом поняла, что произошло. Оказывается, она безостановочно царапала пальцами рисунок кривой спирали на заледенелой корке снега. Как она сама могла этого не заметить? Ладонь покраснела от холода и только сейчас, оказавшись в его кулаке, она почувствовала, что оцарапала кожу о крошечные грани льда. Его прикосновение, из него исходило тепло, так что Вестании стало вдруг не по себе, её всю сотрясло в рыдании, но каким-то чудом девушке удалось сдержать слезы. Вестания высвободила руку и на всякий случай утёрла невидимые слезы.
— Хочешь сигарету? — спросил Аластор, но Вестания только покачала головой. Разве ей что-то могло помочь теперь?
— Он говорил со мной… — сказала она. — Назвал своё имя… Я, правда, не думаю, что это вообще имя… Он называет себя Серым. Я не знаю, поверишь ты мне или нет, но сегодня это был он, я очень хорошо это почувствовала… — тут она вспомнила, что успела наговорить сестре. — Она злится на меня, да?
— Нет, — поспешил заверить её Аластор. — Ты можешь контролировать его?
— Я не знаю… Мне, — она замялась, вспоминая разговор с призраком. — Мне кажется, ты ему не нравишься… он назвал тебя убийцей… ему это не нравится. Я пыталась его прогнать, он замолчал, но никуда не ушёл.
— Вспомни, что говорил Алкид, — сказал он. — Не пытайся его прогнать, чем больше будешь сопротивляться, тем глубже провалишься. Лучше просто говори с ним. Узнай его лучше, узнай, что ему надо, кем он был раньше.
Тут Вестания ощутила уже знакомое копошение внутри себя. Тень подползла к ней ближе. Девушка почувствовала посыл призрака. Серый стал внушать ей не просто мысли, а ощущения, и тут она сразу потеряла всякую злость на него.
— Я нужна ему, — произнесла она. — Когда он один… когда он был один, он был вместе с миллионами других теней. Лишённый памяти, лишённый чувств. В вечном океане холода, всегда один. Каждая тень — потерянная и обречённая. Те, что скитаются по миру — слабые и несчастные, не способны вернуться назад в Элизий, могут лишь кануть в своём собственном забытьи. Смотреть
