будущего.
Я лишь слегка склонил голову в знак приветствия, а затем целый час давал объяснения по поводу логичности и необходимости грядущих перемен.
Заключительные слова председателя, с которыми он обратился ко всем присутствующим, звучали так:
— Отправляйтесь по домам, изучите эти планы. Через шесть месяцев мы выберем командующего армией из ваших рядов. Этот человек поведет ее в двадцать первый век. Готовность выполнять этот план определит ваше будущее. Я хочу дать вам еще один шанс. Даже лошади заслуживают второй попытки.
ГЛАВА 31
Тай Пинь спросил у меня, почему дороги расходятся, а реки распадаются на рукава?
Почему птенцы покидают свое родное гнездо, чтобы построить свое собственное?
Почему Папа Тан только посещает нас?
Он спросил:
— Мама, почему ты спишь одна?
ГЛАВА 32
Моя жизнь внутри глубокой тишины Жон Нань Хаи — резиденции главы КНР, была подобна управлению шестью жеребцами одновременно во время скачек. Каждая лошадь требовала моего полного сосредоточения, и все же нельзя было делать необдуманных шагов, потому что это привело бы меня к падению в пыль беговой дорожки под общий хохот. Я должен был справляться со всеми одновременно, если хотел выйти победителем.
Каждый день я поднимался до рассвета и изучал доклады всех тридцати правительственных министерств. С рассветом бумаги о событиях прошлого дня попадали мне на стол.
Из всех материалов больше всего меня утомляли объемистые доклады Министерства финансов. В них были хорошие новости об увеличении почти вдвое валового национального продукта, о пышном расцвете свободной экономической зоны Шаньчэнчжэнь. В отчетах экспертов фигурировали огромные цифры из провинции Фуцзянь, которые указывали на китайский рост числа новых частных фирм. Иностранные же искали возможности внедриться на рынок через тысячи совместных предприятий. Список был длинным, как река Янцзы. Эти новости напоминали свет солнца в холодные зимние дни в Пекине.
Затем я прочитывал ежедневные бюллетени из Министерства иностранных дел. Все страны, включая недавних врагов, теперь были дружелюбно настроены по отношению к Китаю. Лед холодной войны таял. Завязывались дипломатические отношения. Мне особенно понравилось сообщение о том, как Тайвань, который всегда был частью Китая, до того как националисты сбежали из страны в тысяча девятьсот сорок девятом году, направили в Министерство иностранных дел петицию с просьбой временно приостановить ежедневное откалывание кусочков камня от их острова Золотых ворот.
— Передайте им, что они могут делать инвестиции в наше будущее, — сказал я министру иностранных дел. — А затем мы прекратим это.
Министерство сельского хозяйства сообщало о том, что миллионы акров пахотных земель были переданы под строительство домов. По всей стране древние деревья спиливались и выкорчевывались, чтобы не отстать во время строительного бума. Министерство сельского хозяйства считало это героическим актом, но Министерство окружающей среды, называло это катастрофой, утверждая, что мы теряем наше бесценное богатство, природную защиту окружающей среды, быстрее, чем когда-либо. И просило придумать какие-то законы, чтобы остановить это безобразие.
Мой комментарий к этому мрачному прогнозу был таким: человеку нужна крыша над головой, чтобы жить, а деревья могут вырасти снова.
Доклад из Министерства безопасности всегда действовал на меня отрезвляюще, в нем была сильная доза жестокой реальности. Я испытывал глубокую неприязнь к любому, кто носил форму офицера госдепа. Ибо именно она напоминала мне о моем тайном аресте и содержании в тюрьме в прошлом, когда я хотел умереть. До сих пор видения прошлого наполняли мои ночные кошмары. Как бы там ни было, я должен был просматривать и эти отчеты, потому что они обнажали все слабые места и дырки в дамбе под названием Китай, которые, если их вовремя не залатать, могут привести к наводнению и хаосу. Каждый день в отчете был представлен список преступлений и моральных грехов, без которых человек, кажется, просто не может обойтись с тех пор, как пришло время Пекинского человека: проституция, азартные игры, пьянство, избиение жен, убийства, кражи детей, наркотики и контрабанда. Ничего нового и особенно страшного кроме списка диссидентов и сообщений об антиправительственных действиях. Более трехсот пятидесяти демократических клубов были организованы по всей стране. Издавалась тысяча антиправительственных журналов. Открыто выступали даже некоторые известные лидеры оппозиции. Среди них оказались и несколько писателей, имен которых я прежде никогда не слышал. У меня было простое решение для всех этих мелких борцов за свободу и демократию: собрать их в кучу и отправить в продуваемый ветрами Синьцзянь, где они смогут говорить о демократии с волками пустыни и дышать воздухом свободы в холодных высоких горах.
Когда я набросал свой план реорганизации армии, я намеренно обошел молчанием одну небольшую деталь. Во время моей поездки по стране я составил список молодых армейских офицеров в дальних гарнизонах, которые показались мне достаточно честолюбивыми и не слишком довольными тем, что их казармы превращаются в твердыни коммерции. Этих молодых людей отличало то, что они были военными по призванию.
При тайных встречах я поделился с ними некоторыми идеями о возрождении нашей армии, чтобы достойно управлять этим миром. Я никогда не говорил о наградах. Упомянуть об этом значило внести элемент корысти в их стремление к славе.
Я назвал свою секретную организацию «Молодые генералы». Это давало им некоторую уверенность в будущем, хотя достичь самого звания было не так-то просто. Каждую неделю я обзванивал всех членов своей организации, но хранил это в абсолютном секрете. Если бы узнали о том, что они доносят мне на начальников своих округов, любой из них мог бы получить пулю в голову или ему просто перерезали бы горло.
Мои звонки обычно начинались с капитана Та-Та из региона Тибет. Он сам был ширококостным тибетцем, который знал все опасные тропы и проходы в Гималаях. Капитан сам подошел ко мне, когда я выставил за дверь проститутку в Квинминге. Та-Та оказалось достаточно этого простого жеста, чтобы распознать во мне настоящего солдата. Наш телефонный разговор обычно начинался с общепринятого обмена любезностями, а затем мы переходили к более серьезным вопросам.
В этот день я хотел узнать о том, какова была реакция командующего на встречу с Хэн Ту. Та-Та сообщил мне:
— Шеф улетел куда-то вглубь страны.
— Узнайте — куда и перезвоните мне. Какие у вас настроения?
— Состояние напряженности.
Тотчас же я позвонил своему другу Дон Тону на побережье Фуцзяни. Это был хорошо сложенный сержант невысокого роста, который служил под командованием Фу-Рена, самого продажного из всех военачальников. В свое время я застал Дон Тона
