слишком медленный.
— Что?!! Ну рассмешил. — Местный хозяин затряс водянистым пузом от хохота. — Можешь сейчас прямо отпускать, я еще позавтракать сплавать успею, а потом поужинать, вернутся и обогнать.
— Все, хватит ботать. Командуй Коломрак. — Хмыкнул Федор. — Времени мало.
— Одумайся, последний раз прошу. — Заскулил тот.
— Командуй я сказал. — Сверкнул гневно глазами богатырь.
— Раз, два, три. — Пробубнил тот обреченно и уставился в озеро, куда нырнул Водяной. — Отпускай ты своего червяка, пусть хоть чуток проползет.
— Зачем?
— Как зачем соревнования у нас, дурья голова? — Сгусток мрака настолько разозлился, что заклубился облаком.
— Вот пусть тот дурак по кругу и побегает, а мы посидим и посмеемся.
Коломрак застыл вдруг на месте, сжавшись в небольшой черный мячик и даже выкатил в непонимающие, словно он рак, глаза. Потом долго думал, усваивая то, что услышал, даже что-то бормотал неразборчивое, а потом взорвался черной, клубящейся тучей, захохотал.
— Ну учудил!!! Ай да выдумщик, ай да пройдоха! Самого водяного так обмануть! Ну он будет удивлен, когда осознает, что его провели.
Он так и катался около костра, когда на озере появился быстро приближающийся бурун воды. На берег выскочил тяжело дышащий, улыбающийся Водяной.
— Ну и где твой бегун, воин, он хотя бы метр отползти успел?
Но улыбка быстро сменилась у него на лице на удивление, когда Федор, поглаживая червя и приговаривая: «Ну не торопись ты так, не дрожи, видишь, что он только что приплыл, успеешь ты третий круг сделать», — повернулся к хозяину озера.
— Чего кричишь-то так, видишь устал он, пока ты один раз озеро обплыл, он уже два раза сподобился сбегать. Давай ныряй уже, мы тебе побольше форы дадим.
— Не может быть!!! Он что на прямки, под дном пролез?!! Ааа… У вас там ход прорыт?!! Хотя нет, когда бы вы успели?..
Он резко развернулся все еще что-то бормоча, и вновь ушел под воду.
— Вот дурак!.. — Не мог остановить смех Коломрак катаясь по траве сгустком мрака. — Он ведь снова уплыл!!! — Но его веселье длилось не долго.
Вода в озере буквально вскипела и волной выкинуло на берег взбешенного, еще больше позеленевшего Водяного. Тот одним прыжком подскочил к Федограну и выхватив у него червя, двумя пальцами поднес к глазам, долго рассматривая, а потом приложил к уху-раковине.
— Он даже не запыхался. — Констатировал он результат обследования, злобным, булькающим шипением, и швырнул червя в поле.
— С чего он должен был устать? Он сидел у меня на ладошке, наблюдал и смеялся, как некий водяной плавает кругами.
— Ты меня обманул? — Хозяин озера удивленно вскинул брови и так резко, что пиявка свалилась со лба.
— Удивил. — Поправил его Федор.
— Но и обманул!!! — Взревел Водяной занося обе руки для удара.
— Успокойся ты, жаба. — Захохотал внезапно хриплый женский голос, и он как-то сразу побледнел, став светло салатного цвета и отступил назад, потупив глаза. — Богатырь выполнил условия договора.
Федогран обернулся и обомлел. В небе говорили женские губы. Огромные, черные облака, с вылетающими языками голубоватого пламени во время произнесения каждого слова, они парили в воздухе облаками абсолютного страха.
— Морена. — Прошептал в восхищении Коломрак, сжавшись в комок. — Богиня.
— Я восхищена воин твоим подвигом богатырь, так Водяного еще не обманывали. Ты не только смел и силен, но еще и умен. Я довольна выбором Перуна. Ты достоин того подвига, который предрешен.
Условий договора выполнены, и пленник Водяного свободен, так же, как и Сола может вернуться назад в озеро из изгнания. Мокошь дает на это добро, оно прощает свою берегиню. Ты справился со всеми моими испытаниями, и можешь забрать слезу. Но не трать ее на Вула, я отозвала своих слуг, вытягивающих из него жизнь, он поправится. Слезу прибереги, она пригодится тебе в дальнейшем. Я все сказала. Да будет так.
Губы растаяли в воздухе, словно их и небывало.
Глава 29 Беда Вула
— Помни! Только одно желание. Только одно будет выполнено, даже самое безумное твое желание. Просто скажи: «Морена, я требую вернуть долг», — и все будет выполнено в ту же секунду. Ты получишь, то что хотел, но и слеза исчезнет навсегда.
Навьи говорили как обычно дуэтом нежными напевными голосами. Федогран молча стоял на против, с ошарашенным, притихшим (что для него несвойственно), шишком на плече. Рядом, крутил головой, пытаясь осознать, что происходит и где он сейчас находится — Бер. Для него, как, впрочем, и для Ильки, последних нескольких дней не существовало, последнее, что они помнили, это то, как вошли в пещеру, а дальше: зеленые, пронзающие душу, две пары глаз. Время мгновенно остановилось, и вновь набрало ход только сейчас, диким голодом скрутив живот и жаждой ободрав горло. Их словно выключили тогда, и включили только теперь.
С благоговейным блеском в глазах, навьи взяли небольшой, выполненный из единого рубина ларец, стоящий между ними, и не касаясь гранитного пола, взмахнув черными крыльями смерти, клубящимися мраком ногами, величественно пошли на встречу, неся сочащуюся кровью драгоценность на вытянутых руках.
Остановившись на против Федограна, опустились на одно колено, протянув на подрагивающими ладонями, с красными подтеками до локтей, полыхающий внутренним светом ларец.
— Прими дар богини богатырь. — Запели они дивными голосами, проникающими в самую душу, и заставляющими трепетать сердца.
Крышка беззвучно откинулась, явив взору юноши «Слезу Морены» — маленькую прозрачную капельку, с черной бусиной самой смерти, застывшей внутри.
— Коснись ее. — Внезапно прозвучал властный, хриплый голос богини, сразу со всех сторон, перекатываясь и смешиваясь в пространстве с песней, которую торжественно запели навьи:
Мара-Марушка, хозяюшка-матушка,
Дозволь ныне тя величати
Не расточати, но собирати
Приди к нам, тя чтущим.
Федор вздрогнул от этого голоса и, не обращая ни на что больше внимания, полностью загипнотизированный видом «слезы», протянул руку и та, сама скользнула к нему в ладонь, мгновенно впитавшись в кожу, его не трогали в этот момент ни восхищенные возгласы друзей, ни божественное пение служительниц хозяйки Нави.
— Теперь мой дар всегда будет с тобой, до тех пор, пока ты не пожелаешь его, и не скажешь нужные слова. Я знаю, что ты не сделаешь глупость, бездарно его потратив. Я верю в твою мудрость, воин. Прощай. — Прогремел удаляющимся эхом голос, и пещеру заволокло мраком, а когда он рассеялся ничего не осталось. Ничего кроме гранитных стен, освещаемых слабым лучом солнца, из далекого входа в пещеру, словно специального светившего так, чтобы указать дорогу богатырям. И навьи, и сундук, и факелы, все пропали. Словно их и не было
