бесконечные дрязги, пытались оспорить любой приказ Артура.
Уже одно это погубило бы многих вождей, но только не Артура. Даже чума не справлялась с ним, а упрямством он не уступал Черному Вепрю.
Я вижу Паулина, осунувшегося и изможденного. Он мало отдыхает и мало спит. А работает за троих: учит, организует, изготавливает и распределяет лекарства. Застенчивый монах стал доблестным воином, научился безжалостности, как любой из вождей Артура, вступил в бой не менее жестокий, чем любое сражение с Амилькаром.
Как только он узнавал, что селение или крепость посетила чума, он тут же рвался туда. О себе не думал, сил не жалел и в конце концов снискал славу великого воина, сразившегося с Желтой Смертью. Других вдохновлял его пример. Теперь у него были помощники — несколько братьев из Лландаффа, добровольно присоединившихся к нему.
Но и болезнь, как вандалы, бежала далеко впереди, не сбавляя темпа. И мы не могли справиться ни с тем, ни с другим. Кончилось тем, что кое-кто из лордов покинул наши ряды. Артур тяжело воспринял это.
— Успокойся, Медведь, — не раз и не два увещевал его Бедивер. — Зачем нам такие, как Брастиас? Что ему не скажи, сразу ощетинивается.
Мы собрались в большом шатре на совет, но Артур, разгневанный на своенравных королей, не позвал их. Он сидел, облокотившись на стол, и хмурился, а ближайшие его соратники пытались разрядить обстановку.
— Вот и я о том, — добавил Кай. — Без них даже лучше.
— Он прав, Медведь, — вставил Кадор. — С ними ушли только триста всадников.
— Господи Иисусе! — взорвался Артур. — Да плевать мне на потерю нескольких лошадей! Мне бросили вызов! Как ты думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем сгниет все остальное?
Гвенвифар, как светлый серафим в белой мантии, наклонилась к мужу.
— Отпусти меня на родину, — попросила она. — Наши короли хотят отдать долг Британии. Только попроси.
— Нам все равно нужно бы заменить ушедших всадников, — поддержал ее Бедивер. — Ирландские лорды посрамят безвольных и воодушевят верных.
— Неплохо бы, — кивнул Агравейн. — Я приветствую любого человека, который встанет рядом со мной в бою.
Гвенвифар взяла Артура за руку.
— Почему ты медлишь, муж мой? В этом нет ни стыда, ни вреда. — Ты же понимаешь, чем раньше я уйду, тем раньше вернусь. Ты даже не успеешь заметить моей отлучки.
— Что скажешь, Мирддин? — видно было, что Артур обдумывает это предложение.
— Хороший совет, — одобрил я. — О чем тут думать?
— Я тебя спрашиваю, — прорычал Артур.
— А я отвечаю — согласен. — Я хотел добавить еще кое-что, но снаружи прозвучал охотничий рожок — короткий сигнал, а за ним еще два.
— Кто-то пришел, — сказал Кай, вскакивая на ноги. — Привести их к тебе?
— Сначала выясни, кто это, — с неохотой сказал Артур.
Сигнал Риса говорил, что в лагере чужие. Кай вышел, и мы тем временем раздумывали, кто бы это мог быть.
Через минуту Кая позвал снаружи:
— Артур, выйди. Ты должен это увидеть.
Артур вздохнул, отодвинул стул — большой походный стул Утера — и медленно поднялся.
— Ну, что там? — Откинув полог шатра, он вышел, и я последовал за ним. Кай стоял возле шатра, глядя вниз на ручей.
По склону к нам поднималась толпа клириков: три епископа — не меньше — примерно с тридцатью монахами. Епископы в богатых священнических одеждах: в длинных темных мантиях и золотых украшениях; на ногах мягкие кожаные сапоги, а в руках — дубовые посохи с золотыми навершиями. Сопровождавшие выглядели скромнее.
— Господи! Эти-то что тут делают? — громко пробормотал Агравейн.
— Спокойно, брат, — посоветовал Бедивер. — Может, они хотят помочь бороться с чумой. Тут никакая помощь не лишняя.
— По-моему, они не похожи на людей, готовых предложить помощь, — усомнилась Гвенвифар.
Женское чутье и острое зрение не обманули королеву. Нахмуренные брови и твердые сжатые губы тех, кто приближался к нам, предполагали некую торжественную цель и решимость. Епископ, шедший первым, так вбивал свой посох в землю, словно давил змей, остальные шли на прямых ногах с напряжёнными плечами и выпяченными подбородками. В другой раз это могло бы позабавить, только не сегодня. Британский Медведь был не в том настроении.
Рис подошел и встал рядом с Артуром. Церковники преодолели подъем и расположились перед нами. Я никого не узнавал. Их прибытие, конечно, привлекло внимание воинов в лагере. Всем было любопытно узнать, с чем пришли столь важные посетители. Вскоре вокруг собралось человек сто или больше, и мне показалось, что епископам это понравилось. Вместо того чтобы встретиться лицом к лицу с Верховным Королем, они остановились в дюжине шагов от него, словно приглашая Артура подойти к ним. Мне это не понравилось.
— Приветствую вас, братья во Христе! Добро пожаловать, — обратился к ним Артур.
— Привет и тебе, — коротко ответил первый епископ. Он не назвал ранг Верховного Короля, и в его словах не слышалось и тени доброго благословения.
Артур не в пример мне проигнорировал наглость священника.
— Друзья мои, вы почтили наш военный лагерь своим присутствием. От имени Господа приветствую ваш приход, — дружелюбно произнес король.
— Если бы знать о вашем визите, — заговорила Гвенвифар, — мы могли бы оказать вам лучший прием. Тем не менее, мы не забудем об элементарной вежливости. — Я улыбнулся этому мягкому упреку дурным манерам епископов. Королева повернулась к Рису. — Принеси приветственный кубок, — приказала она.
— Нет, госпожа, — остановил ее епископ, властно подняв руку. Это был пухлый человек, солидный, как бочка для пива, его главным украшением был огромный золотой крест, висевший на шее на тяжелой золотой цепи. — Мы не разделим с вами общей чаши, пока не скажем то, что пришли сказать.
— Тогда говори, нечего тянуть, — проворчал Бедивер, ощетинившись от наглости церковников. — Видит Бог, вам удалось возбудить наше любопытство своей дерзостью.
— Если ты считаешь нас слишком смелыми, — надменно ответил епископ, — то вы, выходит, более робкие люди, чем мы предполагали.
— Сдается мне, — вступил Кадор, точно сымитировав ледяной тон клирика, — что вы многовато на себя берете. — Затем, прежде чем разгневанный слоноподобный священник успел ответить, он резко сменил тактику. — Ах, простите меня,
