Книга Прима - Мэгги Райан

— Захороненные тела всегда находят либо туристы, либо их собаки. Привязывать к ногам трупа цементные блоки и бросать его в реку — это хуета… как бы сказать… фигня. — сказал Григорий. — Веревки гниют, цепи ржавеют. Если бросить труп в любой водоем, то в конце концов он поплывет вниз по течению и запутается в рыбацких сетях или в корнях дерева, — сказал Григорий так, словно мы были учениками на каком-то сумасшедшем уроке по избавлению от трупов. Так оно и было, что, несомненно, облегчило Алексею задачу по любезному перекладыванию этой части плана на человека, который, скорее всего, имел гораздо больший опыт.

Мы проехали несколько минут от "Дрейка", прежде чем Алек свернул на подъездную дорожку в конце улицы, объехав по указанию сбоку огромный дом.

Выйдя из машины, он обернулся, чтобы посмотреть на меня. — Ты не обязана с нами…

— Обязана, — возразила я, открывая свою дверь и выскальзывая наружу, как бы демонстрируя, что намерена довести дело до конца.

На этот раз Алексей нес Николая, я шла за Григорием, а Юрий прикрывал наши спины. Никто не разговаривал, пока мы шли по задворкам большой, внушительной усадьбы. Григорий открыл калитку, и мы пошли следом. Только когда старший открыл еще одну дверь, я нарушила молчание.

— Он начинает шевелиться. — Мои слова были подкреплены стоном, когда Николай начал просыпаться.

— Хорошо, я не хочу, чтобы он пропустил ни одной секунды из последних минут жизни на Земле, — сказал Григорий, словно радуясь, что племяннику понравится неожиданный визит дяди.

Я подняла голову и увидела, что Алексей смотрит на меня с беспокойством на лице, но я покачала головой, давая понять, что со мной все в порядке.

Очевидно, тот, кто владел этим местом, не только дал Григорию карт-бланш на вход, но и поделился чертежами, так как тот ни разу не замешкался, ведя нас по длинным коридорам и спускаясь по лестнице в конце одного из них. Дойдя до самого низа, он подождал, пока Юрий закроет дверь на верхней площадке, и только после этого открыл перед нами дверь. Я не смогла сдержать вырвавшегося вздоха, когда понимание пронеслось сквозь меня.

Особняк над нами был не просто старинным домом, хотя я не сомневалась, что в его комнатах жила семья, прожившая свою жизнь в свете. Однако здесь, в глубинах, все было иначе. Аромат химикатов, гладкий пол со стоком в центре комнаты, стеллажи с приборами на безупречных стойках и тяжелая железная дверь у дальней стены свидетельствовали о том, что гостей, населявших эту комнату, уже нет среди живых. Кивнув Григорию, Алексей подошел к столу из нержавеющей стали, улыбнувшись тому, что Николай, бесцеремонно брошенный на его поверхность, застонал от боли. Мы все стояли перед столом, Юрий — спиной к двери, небрежно скрестив руки на груди. Алексей стоял рядом со мной, его рука тянулась взять мою, а Григорий, его ноги были уперты в пол так же прочно, как корни дуба в землю, просто ждал, пока действие наркотика в организме Николая начнет ослабевать.

— Что за хуйня? — поприветствовал Николай, когда его глаза открылись и тут же закрылись, когда Юрий щелкнул выключателем и включил большую люминесцентную лампу, висевшую над столом.

Мы молчали и терпеливо ждали, пока он приходил в себя, наконец, провел рукой по лицу, медленно повернул голову и поднял ее, выражение растерянности только усилилось, когда рука, которой он уперся в бок, чтобы помочь себе подняться, наткнулась на холодную, твердую сталь, а не на плюшевую подстилку, на которой он лежал до этого. Я вздрогнула при воспоминании о вспышке ясности, появившейся в его глазах перед тем, как они откинулись назад, а его тело обмякло. Я вскрикнула, когда он упал на меня, его вес сдавил мне грудь, вытеснив воздух из легких. Если бы остальные подоспели намного позже, я не была уверена, что осталась бы жива. Очередное ворчание вернуло мое внимание к настоящему, и я наблюдала, как торс Николая поднимается и извивается, его ноги перекидываются через край стола, но когда он начал отталкиваться, Григорий наконец заговорил.

— Сядь, блядь, на место.

То ли от новизны услышать команду, а не лаять самому, то ли от того, что последние остатки наркотика, выводящего из нокаута, рассеялись в крови, а может, от того, что он узнал голос, но Николай наконец повернул голову в сторону Григория.

— Дядя Григорий?

— Николай, — ответил Григорий, наклонив голову, как будто они снова встретились на каком-то извращенном семейном празднике.

— Что… что ты здесь делаешь?

— Я думаю, это очевидно, Никки, — сказал Григорий, кивнув в сторону того места, где я стояла рядом с Алеком.

Глаза Николая расширились при виде меня, но он быстро скорректировал свое выражение и бросил взгляд на Алека, затем повернулся к Юрию и, покачав головой, вернулся к своему дяде. — Что? Ты здесь из-за нее? Ты не должен верить ни единому ее слову. Она просто лживая шлюха. Правда, не такая уж хорошая, но, пожалуйста, не стесняйся, трахни ее, если ты…

Он не успел закончить свое предложение, как Алексей уронил мою руку, сделал единственный шаг вперед и ударил его сзади, чуть не сбив ублюдка с места. Николай осторожно провел рукой по порезу в углу рта, глядя на красные пятна на кончиках пальцев. Я не могла не задаться вопросом, не думает ли он о красной краске.

— Добро пожаловать на твой суд, — сказал Алексей.

— Это не гребаный зал суда, а ты не гребаный…

Алек снова дал ему пощечину. — Следи за языком. Ты в присутствии дамы.

Николай открыл было рот, но потом, видимо, раздумал говорить, так как снова закрыл его.

— Ты прав в том, что тебя избавили от унижения идти на позорную прогулку в наручниках, пока папарацци делают фото твоей жалкой задницы. Тебе не придется решать, кто из сотни адвокатов, которых ты, воспользовавшись своим бесплатным телефонным звонком, вытащишь из своих уютных постелей, чтобы они пришли тебя спасать. Тебе не придется беспокоиться о внесении залога или о том, соглашаться или нет на сделку с признанием вины.

Алек сделал паузу, и я подумала, что он, как и я, получает от этого гораздо больше удовольствия, чем мы предполагали. Но даже если бы я была единственной, чья душа уже была обречена провести вечность в аду за свои грехи, в данный момент мне было абсолютно наплевать.

— Черт возьми, Николай, тебе даже не придется выступать в суде. Тебя уже судили, и суд присяжных заочно