Тут Тоби заметил Реджинальда. А следом за ним в гостиную вошел Джосс. Снова поднявшись, он прошептал:
— Мама, тут Реджинальд.
— О, пусть он тоже узнает, — ответила мать. — Теперь мне нечего стыдиться. Йорк умер, и теперь уже ничего не имеет значения. — Она громко разрыдалась.
Мисс Осборн, сидевшая с ней рядом, покосилась на Тоби.
— Что мне делать? — спросила она шепотом.
Тоби вздохнул и беспомощно пожал плечами. Он никогда не видел мать в таком состоянии, никогда.
Реджинальд, пробравшись сквозь толпу, оказался наконец рядом с кушеткой.
— Августа отправила мне в контору записку, — сообщил он. — Как жаль, черт возьми, что Йорк от нас ушел! — Он бросил взгляд на леди Олдридж. — Она тяжело восприняла утрату, верно?
Тоби кивнул:
— Да, похоже на то. Очевидно, они были близки.
— Мы были любовниками, — всхлипывая, пробормотала мать Тоби.
Реджинальд изменился в лице и тихо присвистнул:
— Однако…
Мисс Осборн осторожно похлопала леди Олдридж по плечу.
— Ну, будет вам… Не стоит, — тихо сказала она. Но мать Тоби по-прежнему заливалась слезами.
В этот момент к ним подошел Джосс. Тоби кивнул ему.
— Прошу прощения, — пробормотал Джосс. — Возможно, я вам помещал. Но видите ли… Я был в конторе мистера Толливера, когда принесли записку. И я подумал, что должен почтить память покойного. — Он посмотрел на женщин, сидевших на кушетке. — Простите, я не знал…
— Не надо извиняться, — перебил Тоби. — Никто не знал. Хорошо, что ты пришел.
Его мать еще громче разрыдалась, и мисс Осборн снова покосилась на Тоби.
— А это не Монкриф у дверей? — с надеждой в голосе спросил Джереми. — Я давно хотел с ним поговорить.
— Нет, не уходи, — сказал Тоби, придержав друга за рукав. Он нисколько не осуждал Джереми за попытку сбежать, однако ему хотелось, чтобы тот остался.
— Я даже не знаю, как он умер, — всхлипывая, причитала леди Олдридж. Реджинальд протянул ей чистый носовой платок, и она, в очередной раз высморкавшись, продолжала: — Говорят, с ним случился апоплексический удар, но доктор отказывается раскрывать мне подробности. Было ли ему больно? Страдал ли он? Мне невыносима сама мысль о том, что он умирал тут в одиночестве, в своей кровати… О, это слишком ужасно, чтобы даже пытаться себе представить!
— Если у него действительно был апоплексический удар… и если это случилось с ним во сне, то скорее всего он не испытывал никакой боли, — тихо сказала мисс Осборн.
— Дорогая, вы очень добры, но… Прошу меня извинить, но я бы предпочла услышать эти заверения от его доктора.
— Она и есть доктор, — заявил Джосс.
Хетта мельком взглянула на него.
— Капитан Грейсон хочет сказать, — пояснила мисс Осборн, — что я получила серьезную медицинскую подготовку и приобрела профессиональный опыт благодаря своему отцу — довольно известному доктору. Но то, что я вам сейчас говорю, я узнала, когда была еще ребенком. Моя мать перенесла апоплексический удар, когда я была совсем маленькой. Кровоизлияние было серьезным, ее парализовало, и она так и осталась до конца жизни прикованной к постели. У нее пропала речь. За год, что последовал за тем, самым первым, кровоизлиянием, она перенесла много других, не таких сильных. — Хетта сделала глубокий вдох, потом продолжила: — И я всегда сидела рядом с ней, когда отец был занят в больнице. Я читала ей вслух, а также поила ее чаем или бульоном. Вначале эти ее приступы трудно было даже распознать. Со стороны казалось, словно мать спит. Она едва заметно вздрагивала, и веки ее чуть трепетали. Потом она просыпалась с немного испуганным видом, но боли она не чувствовала. Никогда не чувствовала боли.
Все молчали. Никто не решался заговорить. Но Тоби был уверен, что все сейчас думали об одном и том же — о мисс Осборн и ее несчастной матери. Слава Богу, что мистер Йорк ушел быстро и скорее всего без мучений. А вот что должна была чувствовать девочка, вынужденная стать сиделкой у постели своей парализованной матери?.. Об этом было даже страшно подумать.
— Выходит, он не страдал? — слабым голосом спросила леди Олдридж. — Вы уверены?
— Да, уверена, — ответила мисс Осборн. Голос ее стал тихим и ласковым. — Я была рядом с мамой, когда она умирала. Она ушла без боли и мучений.
— Что ж, я рада за нее, — пробормотала леди Олдридж. — И за вас тоже.
— Мама, мама, я здесь, — послышался женский голос. Все повернулись к двери и увидели Августу, только что вошедшую в комнату. Тоби вздохнул с облегчением и, поднявшись на ноги, уступил сестре место рядом с матерью.
— О, Августа! — Леди Олдридж бросилась в объятия дочери. — Августа, я любила его.
Поглаживая мать по волосам, Августа что-то шептала ей, пытаясь успокоить. А мисс Осборн, пробормотав извинения, поспешно вышла из комнаты. Через несколько секунд за ней последовал Джосс, оставив Реджинальда и Джереми продолжать жалкие потуги на светскую беседу.
А Тоби просто стоял в стороне и молчал.
Выскочив из комнаты, Хетта быстро проследовала в холл. Потом вдруг остановилась и, закрыв ладонями лицо, разрыдалась.
Ей очень хотелось отойти подальше от этого дома, прежде чем откроются шлюзы, но она не успела — теперь рыдала неподалеку от двери гостиной. Было бы приятно думать, что единственная причина этих слез — сочувствие леди Олдридж или даже внезапно накатившая скорбь по давно усопшей матери, но, увы, все было совсем не так. Причиной ее слез были зависть и страх. Зависть к тем, кто познал сладость долгой и прочной привязанности. Что же касается страха, то она ужасно боялась, что проживет всю жизнь в одиночестве, превратится в старуху, а оплакивать ей будет некого.
И никто после ее смерти не будет скорбеть по ней.
Внезапно сильные руки схватили ее за плечи. Она замерла на мгновение, потом прошептала:
— Уходи. — Ей не надо было поднимать голову, чтобы узнать этого человека. Она и так прекрасно знала, кто это.
— Нет, не уйду, — последовал ответ. — Тебе нужна поддержка, и я намерен тебя поддержать.
У нее не осталось ни сил, ни желания сопротивляться. И гордости тоже не осталось. К тому же она действительно нуждалась в поддержке, очень нуждалась.
Те же сильные руки вдруг развернули ее спиной к стене и крепко обняли. Уткнувшись лицом в широкую мужскую грудь, Хетта всхлипнула и прошептала:
— О, Джосс…
— Тсс… Все хорошо. Ничего не говори.
Он стал осторожно поглаживать ее по волосам — раз, другой, третий. Так ее давно уже никто не успокаивал, с тех пор как заболела мать.
— Не плачь, Хетта, — послышался тихий голос Джосса. Она тут же расслабилась и сделала глубокий вдох. А он поглаживал ее по волосам и нашептывал ей на ухо ласковые слова, пытаясь успокоить. Но Хетта все равно плакала, она не могла сдержать потоки слез.
