Завоняло гнилью.
– Слушай, – я с трудом преодолела собственный страх. – Если будешь так себя вести, то разговора у нас не выйдет. Возьми себя… гм… ты же взрослый демон, ты способен справиться с эмоциями.
Прозвучало, говоря по правде, не слишком убедительно, но ярость отступила. Откатилась волной.
Я же потрогала прокушенную губу. А ведь и не заметила… и если подумать, а в последние дни мне только и оставалось, что думать и давить преображенных крыс, то вряд ли я беседую именно с рукой. Нет, демоны создания древние, могучие и все такое, но не настолько, чтобы отдельные их конечности вели себя разумно.
Скорее уж конечность выступает своего рода мостом.
И тогда…
– Если я верну тебе твое?
Молчание.
И тишина звонкая-звонкая, как та старая покрытая пылью бутыль, в которой тетушка хранила вишневый настой.
– Мы договоримся. Я отдам тебе твою конечность, а ты просто уберешься из мира. Никакой мести. Никаких разрушений. Ни…
Наверху хлопнула дверь.
Громко так хлопнула, заставив насторожиться. Эль прикрывал ее аккуратно, бережно даже, да и ступал бесшумно. Он успел изучить характер старого моего дома, каждую треклятую половицу, обходя особо скрипучие.
А гость вот задел.
И выматерился.
И… как он сюда попал?
…не один.
Предупреждение?
Я сунула шкатулку на полку, за первый ряд мутных банок, в которых еще плавали останки огурцов. Что поделать, если хозяйственности во мне еще меньше, чем совести? Это тетушка их бы выкинула, а банки вымыла, чтобы закатать новую партию, я же…
Вытерла руки.
Чужаки преодолели внешнюю ограду. Прошли мимо малины и сиротки, который, как оказалось, далеко не ко всем людям относился с должным уважением. Взломали дверь. А Эль ее запер утром. Хорошо запер. Я даже не могу сказать, меня ли защищая, или пытаясь предотвратить возможный мой побег. Главное, что заклятья были надежными.
Но в доме чужаки.
…магия. Темная. Тяжелая. Сильная.
– Да нет здесь никого, – а вот голос этот заставил взглянуть на подвал по-новому. Спрятаться бы… я не так наивна, чтобы полагать себя великим бойцом.
Но куда?
В бочку с капустой я не полезу. А вот вторая… если согнуться, если…
– Погоди…
Я не без труда сдвинула крышку. А демон мерзопакостненько захихикал. И если я к этому смеху его была привычна, то людям наверху пришлось туговато.
Кто-то что-то выронил.
Кто-то выругался.
Кто-то… велел остальным заткнуться.
– Ищи, – от того, как это было сказано, по спине мурашки побежали. И крышку с бочки я содрала одним движением.
Поморщилась, ибо воняло.
И все же решилась.
Почти.
– Стоять, – голос парализовывал и напрочь лишал воли. – И куда ты собралась, детонька?
А вот говорившего я не видела. В свете фонаря оказались лишь сапоги. Хорошие сапоги из мягкой кожи. Такие же у Эля имеются, только темнее на полтона.
И куда более поношенные.
– Бежать? Раньше надо было думать.
Заклятье?
Или что-то иное? Запах полыни, сирени и дурмана. Человек в плаще спускался медленно. И готова поклясться, что ему моя беспомощность доставляла немалое удовольствие.
А демон замер.
Затаился?
– Тебя ведь предупреждали, по-хорошему предупреждали, – сказал мне незваный гость, который в моем подвале смотрелся… да неправильно смотрелся.
Таким на балах место.
И в гостиных. Великосветских, да. Рожа вон породистая, с легким флером лошадиности.
– И отчего ослушалась?
Светлый костюм.
И плащ на плечах почти белый. На плаще капли воды поблескивают камнями драгоценными. А у меня в голове одна мысль: кто ж в белом-то на дело ходит?
Он огляделся.
Сделал вдох.
Поморщился. Взмахом руки раскрыл платочек, помахал перед собой, добавляя подвально-капустной вони ноты розового масла.
– Сам дурак, – сказала я, когда поняла, что мне вообще позволено говорить. Эх, еще бы двинуться… или двинуть.
Спустился.
Через крысиный трупик переступил брезгливо. А я, между прочим, никого-то в гости не звала. Вот совсем не звала… а они явились. И зря, выходит, надеялась. На что вообще я надеялась?
Чувство безысходности накрыло с головой, лишая всякого желания сопротивляться.
– Так-то оно лучше, – пальцы его сдавили щеки, и рот мой приоткрылся. – Не стоит ерепениться.
Еще как стоит.
Только… чего ради?
Что хорошего есть в моей жизни?
Дом полуразвалившийся? Или вот подвал этот, в котором воняет нежитью… или…
– Краш? – раздался громких хриплый голос. – Ты туточки?
– Здесь, – согласился гость, отпуская меня.
Физически.
Чувство тоски и безысходности никуда не делось. Как и понимание, что жить мне, в принципе, осталось недолго.
– Как… вы… сюда… – говорить и то получалось с трудом. Я мелко и часто сглатывала слюну, которой вдруг наполнился рот. Еще немного и она потечет по подбородку.
…хорошо, что я здесь…
…и что я одна…
– К любому замку можно ключ подобрать.
Парочка, спускавшаяся по лестнице, отличалась от моего нового знакомого, как матерый выжляк от дохлой кошки. Идущий впереди был невысок, широкоплеч и мрачен. Он глядел исподлобья, и шмыгал перебитым носом. Маленькие глазки смотрели недобро, а след от ожога на левой щеке вносил в облик свою долю очарования.
– Нашлась? – поинтересовался он и сплюнул под ноги. – Ишь, хитрая…
На меня он смотрел спокойно, без ненависти, разве что с толикой раздражения, и раздражала его вовсе не моя персона, скорее уж сама необходимость куда-то лезть.
Что-то делать.
Второй, скрывавшийся за спиной первого, отличался той характерной неприметностью, которая весьма ценится среди людей определенного рода занятий. Он прижался к стене и почти с этой стеной сроднился. Этому, кажется, и вовсе не было дела ни до меня, ни до подвала, ни…
– Где? – поинтересовался тот, который со шрамом.
– Что? – я хлопнула глазами. Самое интересное, что чувство безысходности все же отступило.
– Ишь, не понимаешь, – он покачал головой, играя укоризну. А вот актер из него хреноватый. – Краш, работай…
